За следующие четыре дня проблема превратилась в идею фикс, в одержимость, к которой Карни возвращался при любой возможности. Он ковырял узел пальцами, которые начали все чаще затекать. Загадка увлекла как никогда в жизни. Трудясь над узлом, он становился глух и слеп к окружающему миру. Ночью в освещенной лампой комнате или днем в парке Карни почти физически чувствовал, как его затягивает в самый центр запутанного узла, а разум его был настолько сосредоточен, что мог проникнуть туда, куда не добирался свет. Но, несмотря на настойчивость, распутывание шнура оказалось делом небыстрым. В отличие от большинства попадавшихся Карни узлов, которые, чуть их ослабь, уступали, конструкция этого была так ловко устроена, что распусти в одном месте – и он запутается и затянется в другом. Хитрость, как начал догадываться парень, состояла в том, чтобы работать со всех сторон, ослабляя узел по кругу с одинаковой скоростью. Такое планомерное вращение хоть и утомляло, но постепенно начало давать результаты.
В то время Карни не виделся ни с Рэдом, ни с Бренданом, ни с Кэтсо. Их молчание наводило на мысль, что его отсутствие тоже не вызывало особых слез. Поэтому Карни удивился, когда в пятницу вечером к нему заявился Кэтсо. Тот пришел с планом. Они с Бренданом нашли подходящий для ограбления дом и хотели, чтобы Карни постоял на стреме. Парень уже проделывал подобное пару раз. В обоих случаях это был мелкий взлом с проникновением: первый принес много ходовой ювелирки, второй – несколько сотен фунтов наличными. Однако теперь работать предстояло без их вожака: он все сильнее увлекался Аннелизой, а та, по словам Кэтсо, заставила Рэда поклясться оставить мелкое воровство и приберечь свои таланты для чего-то более амбициозного.
Карни почувствовал, что Кэтсо – да и Брендан, скорее всего, тоже – жаждут доказать свое криминальное мастерство. Он утверждал, что выбранный дом был идеальной мишенью, и Карни окажется последним придурком, если упустит такую легкую наживу. Тот кивал, видя энтузиазм приятеля, но думал совсем о другой добыче. Когда речь окончилась, Карни согласился на работу, но не из-за денег, а потому, что, сказав да, мог поскорее вернуться к узлу.
Поздно вечером приятели встретились, как и предлагал Кэтсо, чтобы осмотреть место намеченной работы. Расположение, безусловно, обещало легкий улов.
Карни часто ходил по мосту, через который Хорнси-лейн пересекала Арчвей-роуд, но прежде не замечал крутую дорожку – то ли лестницу, то ли тропинку, – спускавшуюся от моста к дороге внизу. Начало ее было узким и неприметным, а весь извилистый путь освещал единственный фонарь, чей свет затеняли деревья примыкавших садов. Именно эти сады – их заборы несложно проломить или перелезть – давали прекрасный доступ к домам. Вор мог безнаказанно прийти и уйти по укромной тропинке, оставаясь незамеченным с обеих улиц. Требовалось только постеречь саму дорожку и предупредить о случайном прохожем, если таковой решит ею воспользоваться. Эта роль и отводилась Карни.