Эвальд Йоханнисен сообщил через жену, что завтра его выпишут и что на работу он вернется в лучшем случае уже через неделю-другую.
— Спазм сосудов, — поправляет Карл. — Не инфаркт. Мой папаша тоже принимает нитроглицерин и средства, понижающие уровень кальция…
— Да, но он-то, черт побери, дантист, а не полицейский, — сердито перебивает Карен. — Йоханнисену пора думать о пенсии. Он явно был не в лучшей форме, когда его скрутило, и как он теперь думает справляться?
— Вопрос скорее в том, как справляться тебе. Мягко говоря, вид у тебя усталый, — негромко замечает Карл. — Ты обедала?
— Я не голодна, — отмахивается Карен и продолжает: — Неудивительно, что у меня усталый вид, мы же топчемся на одном месте. Почти неделя прошла — и ни единой зацепки.
— Прошло пять дней, — уточняет Карл и встает. — Еще много чего может случиться, как ты сама говорила вчера на совещании.
— Я врала, — мрачно отвечает она.
— Да, я понял, с тобой такое бывает.
— Я думала, мы разобрались, — ворчит Карен.
Наверно, Карл прав, думает она. Голова немножко кружится, значит, сахар где-то на уровне плинтуса.
— Брось, Эйкен.
— Извини. Но отсутствие подвижек все силы выматывает. Куда ни сунемся, везде тупик. Сюзанна Смеед убита, а мы понятия не имеем, кто это сделал и почему.
— Всеобщей любовью она, мягко говоря, не пользовалась, так что у кого-то наверняка был мотив.
— Я тоже не всеобщая любимица, но мне-то никто башку не пробивал.
— Пока что… — ухмыляется Карл. — Йоханнисен был бы не прочь. Да и я иной раз тоже.
— Черт меня побери, Хёуген наверняка перепоручит расследование кому-нибудь еще, если мы в ближайшее время не додумаемся до хотя бы мало-мальски внятной версии. Да и группа, по-моему, начинает выдыхаться.
— Ну, лично я проголодался и хотел двинуть в “Магазин”. Ты со мной? У них там сейчас отличная килька.
Карен со вздохом встает, снимает со спинки кресла куртку.
Через четверть часа они устроились за столиком у окна. Время близится к половине второго, обеденный час пик уже миновал. Карен отпивает глоток пива, смотрит на гавань.
Крупные рыболовные суда теперь швартуются в Равенбю, но мелкие траулеры, широкие сейнеры и легкие алюминиевые лодки ловцов устриц по-прежнему здесь. Кучка ныряльщиков толпится на краю пристани и словно бы что-то обсуждает, возбужденно размахивая руками. Наверно, как обычно, бранят конкурентов с устричных банок на Фриселе. Чуть дальше идет, наклонясь вперед, мужчина с магазинной тележкой, высматривает залоговые банки. Карен вспоминает, что видела его утром после Устричного фестиваля, когда стояла у ограды приморского бульвара, а он спал на пляже.