— Да, но уже после нашего отъезда, так что об этом мы ничего не знаем.
Карен вскидывает брови:
— Об этом?
Джанет кладет руку на плечо мужа.
— Брендон имеет в виду, что атмосфера в усадьбе ухудшилась, мы чувствовали, что пора двигаться дальше. К тому же слыхали, что в Копенгагене происходят разные интересные события, вот и решили двинуть в Данию.
Джанет говорит быстро, и Карен вполуха слушает про то, как они поселились на старой армейской базе в Христиании, но выдержали там всего несколько месяцев, а потом опять уехали в Швецию. И догадывается, что Джанет в душе чертыхается, понимая, что Карен намерена сосредоточиться на Луторпе.
— Вы сказали, атмосфера ухудшилась. Что вы имели в виду?
Джанет встает с раздраженным видом.
— Это личное. Я в самом деле не понимаю, как это может быть связано с вашим делом.
— Может, вы и правы, но позвольте мне самой разобраться, — спокойно говорит Карен. — Прошло почти пятьдесят лет, никого из Линдгренов в живых не осталось, так что ваш рассказ ничем им не повредит.
— Он изменил жене, — коротко сообщает Брендон. — Пер завел роман с Ингелой, пока Тумас находился в отъезде. Пер был в отчаянии, а Анна-Мария просто чокнулась.
Джанет Коннор вернулась к столу с полным чайником, села с тяжелым вздохом.
— Она не чокнулась, Брендон. Просто впала в то, что сейчас назвали бы глубокой депрессией. В общем-то неудивительно, Луторп принадлежал ей, и, вероятно, она чувствовала, что все ее использовали и предали.
— Когда это случилось?
— В конце лета, в тот год, когда мы там поселились. До тех пор все было замечательно, но резко изменилось, когда Анна-Мария захворала.
Август или сентябрь семидесятого, а ведь как раз в то время Анна-Мария ждала Сюзанну, думает Карен. Узнать, что муж тебе изменил, когда ты сама ждешь ребенка, тут кто угодно потеряет самообладание. Особенно если приходится делить кров с этой другой женщиной. Кров, который принадлежит тебе самой.
— Брендон верно сказал, атмосфера стала крайне тягостной, и никто из нас не знал, что делать с депрессией Анны-Марии и с отчаянными попытками Пера вывести ее из этого состояния. Но далеко не все придавали случившемуся серьезное значение. В те годы многие считали неверность типичной мелкобуржуазной выдумкой.
— Как реагировали Тумас и Ингела?
— Ингела с самого начала смотрела на жизнь просто. Да в общем-то все мы приехали в усадьбу с несколько наивным представлением, что будем делить всё и избавимся от буржуазных условностей, однако в решающий момент все спасовали. Даже Ингела. Она плохо себя чувствовала, оттого что Анна-Мария захворала, но не думаю, будто она считала, что они с Пером поступили неправильно.