— С котом все в порядке, — говорит она. — Просто ему нужно много внимания.
— Вы уверены, что не кошка?
Лео чешет брови, так что шапка сползает на лоб.
— О, бомж-юморист, — фырчит Карен. — У вас блохи? Шапка вроде как сама собой ползает.
— Почем я знаю? Ванна у вас есть?
— Конечно.
— Ладно.
— Что ладно?
— Ладно, поживу я в вашем доме, присмотрю за котом и чтоб никто не вломился, пока вы катаетесь на испанскую Коста-дель-Соль и пьете сангрию.
— На виноградник во Франции. Вообще-то он отчасти мой.
— Что ж, поздравляю.
Лео откашливается. Карен с отвращением смотрит, как он отворачивается и сплевывает через край причала.
— Есть одно условие, — говорит она. — Вы не будете водить туда всяких там крезанутых корешей и принимать наркотики. Никакой травки. Пейте, если хотите, но больше ничего.
— Так я и знал. Всегда есть загвоздка…
— Я полицейская и не могу рисковать, чтобы вы занимались у меня дома всякой хренотенью. Я серьезно. Сможете?
— Почти два года я обходился пивом да паршивым красным вином. Кстати, дома у вас что-нибудь найдется?
— Вряд ли что по вашему вкусу. Только приличное вино и хорошее виски. И холодильник, полный еды, телевизор и гостевая комната с чистыми простынями, — добавляет она, чтобы смягчить нахальство.
— И где находится это райское место?
— В Лангевике, к северо-востоку отсюда.
— Я знаю, где это. Но как я туда доберусь? Машины у меня нет, вы же понимаете.
Секунду-другую Карен молчит, прикидывает в уме. До парома двадцать три часа. Завтра она едва ли найдет время шастать по городу в поисках Лео Фрииса. А на то, что он доберется до Лангевика сам, если она даст ему денег на такси, рассчитывать нельзя.
— На машине. Прямо сейчас. Если у вас нет других дел, — говорит она.
Шум наверху умолк. Журчание кранов раз-другой сменялось бульканьем слива и через час наконец стихло.
— Думаешь, он уснул? — Сигрид рассеянно постукивает ложечкой по чайной чашке, а пальцами другой руки скользит по дисплею мобильника. — А вдруг утонул в ванне? Я слыхала такие истории, — продолжает она, на секунду отрывая взгляд от мобильника. — Может, глянуть, что там?
— Полагаю, Лео в состоянии о себе позаботиться, — сухо роняет Карен и спихивает на пол Руфуса, который запрыгнул на кухонный стул и положил передние лапы на стол. — Если не будешь больше сыр, я его суну в холодильник.
Она встает, надо убрать со стола. Стол усыпан крошками орехового батона, от которого остался жалкий кусочек горбушки. Он затолкал в себя по меньшей мере восемь ломтей, думает она и открывает морозилку, чтобы достать новый батон. Если он продолжит в таком духе, к моему возвращению в доме не останется ничего съестного.