Потом голос, такой знакомый, что ее накрывает страх, кровь бросается в голову. Голос Сигрид за спиной.
— Карен, это ты? Ты что, не слышишь, что они объяви…
Она резко умолкает, и Карен понимает: Сигрид подошла совсем близко и сообразила, что здесь что-то не так.
— Сигрид, не подходи, — пытается крикнуть она, но сил нет, голос слаб, его уносит ветер.
Она пытается еще раз. Отчаянно прижимает ладонь к сломанным ребрам и кричит:
— Беги за помощью. Беги отсюда, Сигрид!
Но Сигрид не уходит. Идет дальше, теперь Карен видит ее.
— Господи, Карен, что случилось?
— Сигрид, уходи, приведи кого-нибудь. Она опасна.
Последнее она показывает мимикой, отчаянно пытается указать взглядом на женщину, отступившую в темноту. Сигрид пока не видит ее.
Сигрид прослеживает ее взгляд, глядит в ту сторону. Карен видит, как она вздрагивает и, чтобы не упасть, хватается за поручень. И бессильно смотрит, как Сигрид, вместо того чтобы бежать за помощью, медленно делает несколько шагов к женщине.
Энн Кросби стоит, словно окаменев, опустив отяжелевшие руки.
Длинные черные волосы Сигрид развеваются на ветру, вуалью падают на лицо. Обеими руками она отбрасывает их, останавливается в нескольких метрах от Энн Кросби. На секунду-другую обе замирают, глядя друг на друга. И только теперь Карен понимает, что думает Сигрид. Теперь, когда волосы этой прежде элегантной женщины висят патлами, когда слабый свет фонарей не позволяет разглядеть отличие этой женщины от Сюзанны Смеед.
Это не она! — хочет крикнуть Карен. Она просто с виду такая же. Уходи, эта женщина убила твою маму. Ее зовут Энн Кросби, она твоя тетка.
Но с губ не слетает ни звука.
Она собиралась рассказать Сигрид, что у нее есть тетка. При случае, во Франции. Думала, что Сигрид, наверно, обрадуется. Что, наверно, это поможет и ей, и Энн, когда Сюзанны нет в живых. Сейчас ей хочется только крикнуть Сигрид, чтобы она уходила. Но тело не слушается, воздуха не хватает. Боль слишком сильна.
И в это мгновение, которое застывает, обернувшись вечностью, Карен видит, как лицо Сигрид преображается. Видит, как чувства беспощадно захлестывают ее. Как сомнение на миг сменяется радостью, а потом возвращается реальность. Реальность, которую невозможно осмыслить.
Карен не слышит, только видит, как губы Сигрид шевелятся и произносят одно-единственное слово:
— Мама?
Что-то в ней рвется, ломается. Она хочет вскочить, обнять Сигрид, защитить ее от этой встряски. Сказать, что это просто страшный сон. Но ей удается только, собрав последние силы, перебороть боль и крикнуть, как можно громче: