— Нельзя спать, дорогая.
Марике? — думает Карен. Но она ведь не может быть здесь?
Она не сознает, что ее везут в Государственную больницу в Копенгагене, но, когда включается яркий свет, она видит трубки, белые халаты и сосредоточенные взгляды. Секунду она вообще не понимает, почему находится в больнице. Сейчас зазвонит будильник, надо будет встать и идти на работу. Следующая сознательная мысль: почему вокруг такой гул? Она словно мчится по туннелю и думает, что, наверно, умирает. Значит, вот как это происходит. Вот как это чувствовали Джон и Матис.
И ей кажется, она улыбается при мысли, что это все же не так страшно.
Но свет вспыхивает снова, приходится вернуться. Сегодня она, пожалуй, не умрет. Гул утих, сменился голосами. Неразборчивыми голосами, которые произносят понятные ей слова, а потом непонятные, и ее захлестывает паника.
Новые уколы и успокаивающие руки. Теперь она различает среди зеленых шапок и белых масок теплые глаза. А затем, наконец, снова наступает темнота.
Она не знает, как движется время, быстро ли, медленно ли. Позднее ей скажут, что лишь почти через трое суток после операции в копенгагенской больнице ее самолетом доставили в Доггерланд. И что к себе домой она попадет еще нескоро. Нестерпимо долгие дни ей предстоит неподвижно лежать на койке в дункерской больнице “Тюстед”. Удар по голове остался без тяжелых последствий — только рана, изрядное сотрясение мозга и перелом основания черепа. Четырнадцать швов, антибиотики и покой сделают свое дело, уверяют врачи. Грудная клетка стабилизирована, ребра закреплены на своих местах. Хуже дело обстоит с левой ногой, сломанной прямо над щиколоткой, и с коленом, где порваны связки. Минимум две недели в “Тюстеде”, раньше о выписке нечего и заикаться. Потом дома на больничном и регулярно лечебная гимнастика.
— Но, скорее всего, вы полностью поправитесь.
Письмо они действительно находят на вилле, которая досталась Энн Кросби по наследству от отца. На вилле, где Сюзанна Смеед несколько недель жила под видом своей сестры. Она даже не дала себе труда спрятать конверт на имя Сигрид. Формально письмо относится к материалам расследования, и прочитали его пять человек: Карл Бьёркен, Эвальд Йоханнисен, Динеке Веген, Вигго Хёуген и Юнас Смеед.
Карен тоже ознакомили с его содержанием, хоть она на больничном и в расследовании более не участвует. Она по-прежнему под обезболивающими, когда Карл спрашивает, в состоянии ли она прочитать, что Сюзанна написала своей дочери.
— Она просто больная, — предупреждает он.
Карен осторожно кивает, берет в руки письмо. С растущим ощущением неловкости смотрит на плотные строчки, злобные прописные буквы, подчеркивания, орфографические ошибки. И начинает читать.