— Ты всегда ходишь так мягко?
От неожиданности Карен вздрагивает. Юнас Смеед по-прежнему не шевелится, и теперь она замечает на полу возле шезлонга высокий стакан с газированной жидкостью и ломтиком лимона.
Джин с тоником, думает она. Черт бы его побрал.
Секундой позже он протягивает руку, шарит по воздуху, в конце концов нащупывает стакан. Затем снимает бейсболку, приподнимается в шезлонге, опершись на локоть, и тремя большими глотками осушает стакан.
— Спокойно, Эйкен, — говорит он, заметив в лице Карен разочарование. — Перрье и лимон, больше ничего. Зачем пришла?
— Ты же знаешь. Надо поговорить.
— Ах ты черт, признаться, не люблю слышать это от женщин…
— Кончай. Можешь сесть как следует?
Неожиданно послушно он медленно садится, трет запястьями глаза, громко рыгает.
— Извини. Углекислый газ. — Он проводит ладонью по животу.
— Может, зайдем? — Она кивает на дом. — Пресс-конференция скоро кончится, и журналисты немедля явятся сюда. Так что лучше нам поговорить в доме.
— Вот как, тогда и впрямь надо войти в дом. Так будет лучше для нас обоих, — с расстановкой говорит он и встает. Секунду не двигается, смотрит на подъездную дорожку. Угроза насчет появления СМИ произвела нужный эффект, думает Карен. Теперь поглядим, оправдает ли себя остальная стратегия.
Не говоря ни слова, она следом за ним проходит в стеклянные двери и садится на диван, на то же место, что и вчера. Юнас Смеед на полдороге останавливается.
— Кофе будешь? — Он кивает в сторону кухни.
— Я хочу знать, долго ли ты намерен разыгрывать свой маленький спектакль, — коротко бросает она. — Мне уже здорово надоело.
Смеед цепенеет, но не отвечает.
— Ну? — Она не моргая смотрит ему прямо в глаза. — Хочешь начистоту поговорить о случившемся? Да? Могу дать тебе пять минут на намеки и скользкие комментарии. Или сам скажи, сколько тебе надо времени, чтобы выложить все, что явно просится на язык, а потом, пожалуй, перейдем к серьезному разговору.
— Ох и отвратное же у тебя настроение.
— Тебя это удивляет? — Она по-прежнему не отводит взгляд. — Я пришла выслушать тебя, и ты знаешь, так надо, но всеми способами упираешься. Ладно, тогда давай выложим на стол все, что между нами произошло, и покончим с этим. Я начну?
— Уймись, Эйкен, черт возьми…
В голосе Юнаса вдруг сквозит предостережение. Или это неуверенность?
— А произошло вот что, — продолжает Карен. — Мы выпили лишнего и несколько забылись. Я лишь смутно помню, как мы очутились в гостинице, но, увы, хорошо помню, что переспали. Ужасно глупо и никчемно, и помнить тут совершенно не о чем, так что можешь спокойно выбросить это из головы.