Карен сидит, опустив голову и зажмурив глаза, гул мало-помалу затихает, и голос Юнаса опять совсем рядом:
— я ушел и с тех пор не видел ее и не слышал. И не убивал я ее, хотя много раз и желание было, и повод.
Еще несколько секунд она сидит молча и думает о том, что, пока она здесь, плакать нельзя, ни под каким видом. Тихонько выдохнув, встает. Ноги затекли. Скорее вон отсюда, пока не прорвало.
— Ладно, — говорит она. — Я пойду.
— Уходишь? Вот так просто?
— Да, вот так. Я позвоню.
Она еле успевает выбежать.
Во всяком случае, он не притворяется, думает она, когда четверть часа спустя, стерев бумажной салфеткой разводы туши под глазами, поворачивает ключ в замке зажигания.
Он ничего обо мне не знает, внушает она себе. И наверняка ни на что не намекал.
Но все равно мерзавец, мысленно добавляет она, вспоминая злость, с какой Юнас Смеед говорил о своей бывшей жене. Большинство людей избегает плохо говорить о покойниках; во всех расследованиях, в которых участвовала Карен, даже самые закоренелые преступники, покинувшие земную юдоль, выглядели сущими агнцами. По правде говоря, он единственный совершенно без прикрас выразил свое презрение к умершему родственнику. Или скорее ненависть. Может, ему хватило этой ненависти, чтобы в последний раз приехать туда и убить ее? Нет, не верится, ведь тогда бы он наверняка постарался скрыть свое отвращение к Сюзанне. Да и прямого мотива не обнаружилось. Во всяком случае пока.
К тому же я, увы, точно знаю, где этот гад был вчера утром, думает она, сворачивая направо, на Валгаллагате. Фактически у Юнаса Смееда железное алиби до семи двадцати утра. Но потом? По его словам, из гостиницы он вышел в полдесятого, то есть двумя часами позже, “в жутком похмелье”. Что касается последнего, она ему верит. Только вот надо найти что-нибудь в подтверждение его слов, иначе придется самой обеспечить ему алиби, пусть и отчасти.
Он ни с кем не разговаривал, кроме бомжа с пляжа. Н-да, думает она, вряд ли он мог бы найти более ненадежного свидетеля, даже если б очень постарался, да и где теперь искать этого бомжа? И администратора он, уходя, как и она сама, за стойкой не видел, так что ни подтвердить, ни опровергнуть его слова невозможно. Хотя, если ей повезет, может, кто-то там все-таки был, хотя Юнас не видел. Придется проверить, прямо сегодня. Дай бог, чтобы кто-нибудь подтвердил его показания, думает она; тогда можно вычеркнуть его из числа подозреваемых, и никто не узнает, где он провел ночь. Или с кем. Если он ушел из гостиницы в то время, как утверждает, то он просто никак не мог убить Сюзанну. С другой стороны, вставляет раздражающий внутренний голос, если он покинул гостиницу сразу после меня, то вполне бы успел. Мысли обрываются, она тормозит на красный.