– Да были, конечно, – нехотя произнес таксист. – Только в прошлом месяце Бена похоронили. Тормоза явно подрезали, но полиция злого умысла не увидела, написала, что сам виноват, мол, поменял бы вовремя и ничего б не случилось… но мы-то с парнями сразу смекнули, что к чему.
– И чем дело кончилось? – помедлив, спросил Томас.
– Дык похоронами и кончилось, – со вздохом произнес водитель. – А на следующий день пятеро наших сами в профсоюз потопали… а я – еще через день. От греха подальше…
Он смолк, и Томас отвернулся к окну. Дома, проносящиеся мимо, слились в единое серое пятно, а звуки, обыкновенно верные друзья-поводыри, теперь лишь раздражали и царапали слух.
«Так вот чем все может кончиться… Не сломанным носом, а… смертью».
Томас очень четко представил себе городской крематорий и двух трудяг, которые, ворча на ублюдка-альбиноса, укладывают его бледно-голубое тело на полку и загоняют ее в печь. Штатный чародей включает подачу магического огня, и полминуты спустя от трупа остается лишь куча серого пепла.
«И почему я раньше об этом не подумал? Случалось всякое… но отчего-то никому в голову не приходило меня убить. А на самом деле с альбиносом это провернуть куда легче, чем того же таксиста грохнуть, – он-то нормальный, розовый, а не белый, как я…»
Томас в сердцах стукнул кулаком в стекло.
– Эй, ты чего, приятель? – воскликнул таксист.
На плечо альбиносу легла рука Кейси.
– Томми, ты в порядке? – мягко спросил бородач.
Измеритель зажмурился, шумно выдохнул и тихо сказал:
– Простите. Перенервничал.
– Ну, бывает, – проворчал таксист. – Но машину-то зачем ломать? Мало мне этих мудаков профсоюзных…
– За дорогой следи, – грубо оборвал его Кейси. – Тебе сотни хватит, чтобы все стекла в ней поменять.
Таксист покосился в его сторону, покачал головой, но промолчал.
«К черту все. Завтра я встречаюсь с Патриком. Завтра у меня будет шанс все изменить».
Рука Кейси по-прежнему лежала на плече Томаса, и посторонние звуки стали постепенно стихать.
«Во сколько он там сказал? В десять в сквере Маркуса? Вот и посмотрим… если доживем».
Возможно, Патрик подскажет Томасу способ «перекраситься», и, когда тот перестанет быть альбиносом, профсоюз наконец оставит его в покое?
Измеритель улыбнулся самыми уголками рта.
Он очень надеялся на успех грядущей встречи.
Так сильно хотел все изменить.
* * *
– И чему ты опять радуешься? – спросил Нельсон.
Свист прервался.
– Ну мы по-прежнему живы, раздербань меня дракон, – осклабившись, ответил Скотти. – И еще у нас есть зацепка…
Бросив самоходку Нельсона в ближайшей подворотне, друзья неторопливо шли к серому трехэтажному зданию с треугольной крышей, выложенной бордовой черепицей. Тяжелые иссиня-черные шторы на окнах надежно скрывали от прохожих то, что происходит внутри, а толстые стены охотно поедали звуки. Впрочем, нередко гости борделя, разгоряченные, приоткрывали форточки, и тогда сладострастные стоны и натужное пыхтение прорывались наружу.