— Истинно так. — Салех покивал. — Прости за возможно некорректный вопрос, но кто ты? Держишься ты достойно и смело, но смелость — это качество, которое присуще многим доблестным воинам. Я буду рассказывать о нашей встрече своему кагану, и он наверняка захочет знать, с кем именно я говорил.
— Я лидер своей группы, — не чинясь ответил я. — По вашей иерархии тоже каган.
— И велика ли твоя группа? — совершенно не смущаясь провокационностью вопроса, спросил Салех.
— Досточтимый, давайте не будем задавать друг другу вопросы, ответы на которые не прозвучат, — предложил ему я с улыбкой. — Да и потом, зачем вам это знать? Вы живете в степи, мы — нет, так что делить нам нечего.
— Разумно, — согласился со мной Салех. Он, похоже, вообще был не любитель споров, ну или хотел таким казаться. — Война — это хорошее занятие, но мир куда более полезен.
— И выгоден, — продолжил я его мысль.
— И выгоден, — признал Салех. — Вы что же, торгуете чем-то? Не тем ли, что ваши люди на себе несут? Если я не ошибаюсь, это ведь пушки, правда, в разобранном состоянии. Пушки — это хороший товар. Редкий и дорогой товар.
Какой глазастый, а?
— Все чем-то торгуют, — расплывчато ответил ему я. — Мы одним, вы — другим.
— Так почему бы нам не поговорить о возможных перспективах сотрудничества? — немедленно спросил Салех.
Деловые обороты из нашего мира в его речи совершенно органично переплетались с какими-то хрестоматийными витиеватыми восточными выражениями. И делаюсь это явно умышленно: мол, у нас тут каганат, настоящий, без обмана, но и о бизнесе мы не забываем.
— Да, мы работаем с живым товаром, — продолжил мой собеседник. — Но тайны из этого не делаем и этого не стыдимся. И потом, в этом мире пока нет денег. Нет вообще ничего, чтобы было хоть сколько-то устойчивой валютой или единым эквивалентом. Ничего, кроме людей, на которых уже есть спрос. А если на них есть спрос, значит, есть и те, кто будет их продавать. Почему не мы?
— Я не осуждаю и не одобряю то, что вы делаете, — поморщился я. — Другой мир, другие ценности, моральные и материальные, другие способы выживания. Каждый сам выбирает себе дорогу и тех, кто идет по ней рядом с ним. Вы выбрали такой путь, это ваше право. И кто я, чтобы вас осуждать?
Надо заметить, что я не слишком лукавил. Я и вправду их не осуждал. Не принимал их позицию, но и не считал ее невозможной. Зато я не одобрял тех, кто безропотно шел в рабство, хотя по дороге наверняка была возможность сбежать. Или даже умереть, что в данной ситуации являлось меньшим злом, терять-то им все равно нечего. У этих людей был шанс, но они даже не попытались его использовать. Впрочем, может, я и не прав. Легко кого-то осуждать, не побывав в его шкуре. Кто знает, как вел бы себя я в подобной ситуации?