– Скажи мне правду.
Он поднял голову и посмотрел в окно на мое отражение.
– Я говорю тебе правду.
Но были и другие, еще не озвученные правды. Он и я, мы оба знали это.
– Ты в опасности?
Он открыл рот, но я перебила его:
– Не пытайся щадить меня, скрывая от меня правду. Просто будь честным.
Макс обернулся. Я продолжала обнимать его. Взяв мое лицо в ладони, он медленно произнес:
– Нет, я не в опасности. И мне наплевать на Майкла. Когда человек напуган, он совершает ошибки. Теряет осторожность.
Он поцеловал меня. То ли чтобы заставить меня замолчать, то ли чтобы снять возникшее напряжение, – не знаю. Он вложил в этот поцелуй все, и я это все приняла.
Мы вернулись в кровать и снова занялись любовью. Теперь мы не торопились, упивались каждым прикосновением, каждым поцелуем. Но как бы мы ни старались, чтобы наши тревоги исчезли, ничего не получалось.
Наши страхи маячили рядом с нами до конца ночи.
– Похоже, этот снег будет идти вечно, – говорю я.
Мои губы в нескольких дюймах от окна. От моего дыхания запотевает стекло.
Солнце наполовину скрыто тусклыми серыми облаками. И все же ему удается отражаться от снега, и он искрится.
Мне никто не отвечает. В комнате отдыха все погружены в собственные мысли, проблемы и боль. У каждого своя история. Я отвожу глаза от улицы и осматриваюсь.
Напротив меня сидит женщина. Та самая, что сидела рядом с Притворной Мамашей во время сеанса групповой терапии. Она смотрит на улицу. Она не открывала рта с тех пор, как села, а это было три часа назад.
Ни улыбки.
Ни слез.
Ничего.
Я хочу услышать ее историю. Хочу понять, что привело ее сюда. Я могу гадать весь день, но уверена, что никогда не узнаю правду.
Я выдыхаю и барабаню пальцами по столу. Здесь тихо, но это не очень хорошо. От подобной тишины болят уши. Время тянется мучительно медленно, отчего кажется, что в любую секунду можно сойти с ума.
– Нам отсюда никогда не уйти, – небрежно замечаю я. Женщина не говорит ни слова, но я продолжаю наш односторонний разговор: – Мы все здесь только теряем время. И никогда не сможем его вернуть.
Она моргает и называет меня сумасшедшей, но я думаю, это просто способ показать, что она слушает. Мне кажется, она согласна со мной.
– Что у вас там? – спрашиваю ее я.
Нет ответа.
– У вас есть семья? Вас ждут друзья?
Она медленно мигает. Я устала пытаться расшифровать ее моргания и поэтому сдаюсь.
Мы сидим молча.
– Бог предлагает каждому разуму выбор между истиной и покоем. Возьми то, что пожелаешь, – у вас никогда не будет и того и другого.
Я поворачиваю голову. Притворная Мамаша сидит за столом напротив меня и смотрит на своего гребаного пластикового пупса.