Меня охватила паника. Страх заставил меня повернуться и пойти прочь на дрожащих ногах. От ужаса сердце было готово выскочить из груди. Казалось, я вот-вот задохнусь. Забежав за угол сарая, я прислонилась к деревянной стене и положила руки на согнутые колени. Еще пару секунд, и мой ужин попросится наружу.
Рядом громко хрустнул гравий. Я затаила дыхание, пытаясь понять, что происходит. Наконец я услышала, как дверь закрылась. Дождавшись, когда он уйдет, я бросилась обратно в сарай. Лана все еще сидела там, но теперь ее джинсы были застегнуты. Уткнувшись лбом в колени, она одной рукой сжимала полы куртки. Ее тело била дрожь. Затем она наклонилась в сторону, и ее вырвало. От этих звуков я даже поежилась. Когда в желудке у нее ничего не осталось, она села и вытерла рот тыльной стороной ладони.
Я вошла.
– Лан?
Она вскинула голову. Уличный фонарь отбрасывал в сарай полосу света. Его хватило, чтобы я смогла рассмотреть влажные полосы на ее щеках.
Я шагнула ближе. Она встала, хотя ноги ее дрожали, и обвела глазами пустую конюшню.
– С тобой все в порядке? – прошептала я.
Одного взгляда на ее лицо и ссутулившиеся плечи хватило, чтобы мне захотелось броситься к ней и как можно крепче прижать ее к себе.
Она вытерла щеки и слабо улыбнулась мне.
– Да. Со мной все в порядке.
Но я застыла, словно манекен, тупо глядя на нее. Неужели мы и дальше будем делать вид, будто все в порядке? Я снова посмотрела на дом, чтобы убедиться, что на нас никто не смотрит, и опустилась рядом с ней на колени.
– Лана, я все видела, – прошептала я.
Вместо ответа она лишь громко икнула. Я повторила свои слова. На этот раз громче и четче.
Из ее горла вырвался сдавленный стон. Казалось, прошли годы, прежде чем она медленно кивнула. Это было ее единственное признание.
– Нам нужно поехать в больницу, – сказала я.
– Нет! – испуганно выкрикнула она.
– Что ты имеешь в виду?
Она упрямо покачала головой.
– Ни за что на свете.
– Почему нет?
– Это ничего не изменит.
– Еще как изменит! Такое больше не повторится.
– Повторится, и не раз, – сказала она еле слышно и, наконец, посмотрела на меня.
Я увидела ее страх, поняла, как она унижена.
Я хотела задать ей массу вопросов. Как давно это продолжается? Твоя мать знает? Почему ты ничего не сказала мне?
Но я была вынуждена оставить их все при себе. Лана едва могла дышать, не говоря уже о разговорах.
Я встала. В отчаянии провела пальцами по волосам, какое-то время ходила взад-вперед. Думать о том, что я видела, было все равно что глотать битое стекло. Это причиняло боль. Жуткую боль.
Я обернулась. Слова вырвались из моей груди, словно пуля из дула ружья.