– Ну как? – спросила она, когда я сошла на землю.
Никак. Я была слишком занята тем, что следила за Ланой, чтобы с ней ничего не случилось. Я пожала плечами и сказала ей, что все было классно. Я выбросила из головы ее отказ прокатиться, и мы направились к другому аттракциону. Но теперь я поняла: Лане не нужно контролировать свою жизнь. Ей просто нужно быть готовой ко всему, что с ней может случиться. Мне не спалось. Я слышала, как в ванной капает вода, как поскрипывает дом. Я изо всех сил старалась не обращать внимания на эти звуки. Мои глаза невольно скользнули к двери. Но я тотчас отвела взгляд, сжав посильнее простыни.
Дыхание Ланы сделалось ровнее. Я повернулась и посмотрела на ее затылок. Знала ли я ту, кого называла своей лучшей подругой?
Раньше я думала, что да.
Я знала, что она не умеет танцевать. Что она любила фильмы, потому что в них через пару часов обычно гарантирован счастливый конец. Небесно-голубой был ее любимым цветом, она любила просыпаться рано, чтобы полюбоваться восходом, и ненавидела дождливые дни.
Я думала, что все это – часть ее истории. Но я ошибалась. Все эти вещи были лишь знаком препинания – началом того, кем она была на самом деле.
– Лан? – прошептала я.
Я не надеялась услышать ее ответ. Я просто должна была чем-то занять свои мысли.
Несколько минут царило молчание. Но затем простыни зашуршали, и ее хрипловатый голос ответил:
– Да?
Я знала: ей не хочется говорить об этом. Но в моей груди пульсировала такая глубокая, такая сильная боль. Она не оставит меня, пока я не поговорю с ней.
– Как давно это продолжается? – прошептала я.
Я услышала, как она сглотнула.
– С тех пор, как мне исполнилось десять лет.
Ее слова эхом отозвались по комнате, забирая с собой воздух вокруг меня. Я почувствовала, что задыхаюсь.
– Кто-нибудь знает?
– Только моя мать. – Она сказала это так небрежно, словно мы с ней болтали о том, что ели на ужин.
– И она ничего не сделала? – прошептала я.
– Это стало бы позором для семьи, – прошептала Лана в ответ. – Поэтому она заметает все под ковер и делает вид, будто ничего не произошло.
Я потеряла дар речи. Когда вы смотрите на мать Ланы, вы видите высокие каблуки, жемчуг и губную помаду. Она всегда идеально причесана и ухожена. Как будто перенеслась сюда из эпохи Домохозяйки Сьюзи.
Очень быстро я поняла, что этот образ – наваждение, трюк фокусника. Как только туман начал рассеиваться, моим глазам предстала правда.
У меня не было слов. По крайней мере, способных стереть то, что случилось.
– Мне очень жаль, – сказала я в полном отчаянии.