Смысл его слов доходит до меня. Я мгновенно чувствую прилив энергии, какого не испытывала с тех пор, как видела его в последний раз.
– Я тоже скучаю по тебе, – шепчу я.
Карие глаза Лахлана буквально сверлят меня напряженным взглядом.
– Здесь можно по специальному пропуску возвращаться домой на выходные или что-то в этом роде. Ты ведь знаешь, верно?
Вообще-то впервые слышу.
– Откуда ты знаешь?
– Я спросил. Если у тебя получится уехать отсюда на выходные… хочешь, я тебя заберу?
Мне это нужней, чем сделать следующий вдох. Я вновь обретаю голос и шепчу.
– Я была бы только рада.
– Отлично. И это произойдет, – уверенно заявляет он.
Оптимизма Лахлана хватило бы для нас обоих.
Я же не верю, что меня когда-нибудь отпустят домой на выходные. Я начинаю верить, что никогда не уйду отсюда.
Я не смотрю на него.
– Я всегда была чокнутой? – рассеянно спрашиваю я.
– Не говори о себе так.
Я кивком указываю на здание.
– Они считают, что я чокнутая. Все пытаются диагностировать меня. – Я тереблю ткань своих спортивных штанов. – Даже мой новый доктор… она не может понять меня.
– Она тебе нравится?
– Она лучше, чем старый доктор. Не знаю почему, но я ей доверяю. – Я неловко пожимаю плечами.
– Уже хорошо, – говорит Лахлан.
Я смотрю на него.
– Я видела тебя несколько ночей назад.
Лахлан хмурится.
– Ты лежал со мной, – продолжаю я.
Он резко втягивает воздух и, сцепив руки на затылке, закрывает глаза, словно ему больно.
– Это ведь безумие, верно? Тебя там не было, но ты был. Клянусь, был. И даже говорил со мной. Ты рассказывал мне историю, чтобы помочь мне уснуть. Даже сейчас я не могу сказать, сидишь ли ты рядом или мне это только кажется.
Внезапно он встает и опускается на колени на ступеньку ниже меня. Его колени утопают в холодном снегу, но ему все равно.
– Я сейчас здесь.
Его руки обвивают мои колени. Его пальцы нежно гладят мою кожу. Я сижу совершенно неподвижно и наблюдаю за тем, как его рука движется от моих колен по бедрам и до талии. Он крепко сжимает меня, как будто я сбегу в любую секунду.
– Однажды ты уйдешь отсюда, – он произносит последние слова медленно. – И все будет хорошо.
Я верю его словам лишь потому, что они – все, что у меня есть. Наклонившись поближе, я обнимаю его и утыкаюсь лицом ему в шею. Я вдыхаю его так, словно это последнее, что мне осталось в жизни.
– Скажи мне, за что ты борешься, и я буду бороться вместе с тобой, – шепчет он, касаясь губами моих волос.
Я обнимаю Лахлана за шею, удерживая его на месте. С моих губ срывается мучительный стон. Сумей я найти внутри себя слова, я бы сказала Лахлану, что скучаю по нему каждый день. Это каждый день, проведенный в разлуке с ним, истощает меня, медленно выпивает мои силы. Но мне не нужно ничего говорить. Лахлан слышит правду, даже если я молчу.