Серый человек работал неторопливо и тщательно. Графы таблицы одна за другой заполнялись идеально ровными строчками. Самопишущее перо — дорогостоящая новинка, сменившая прежние громоздкие письменные приборы, — мягко скользило по бумаге.
В коридоре послышался шум — горничная стучала в двери комнат, приглашая постояльцев спуститься к ужину.
— Ужин готов, господин Крюк! — раздалось и за его дверью.
— Хорошо, — бросил через плечо серый человек, не отрываясь от своих заметок.
Дверь распахнулась, и ветер взметнул оконные занавески и бумаги на столе.
— Я же просил не заходить ко мне! — рыкнул хозяин комнаты, оборачиваясь.
— Это не я, господин Крюк! — донеслось издали. — Сквозняк, наверное!
Серый человек раздражённо бросил перо. Он поднялся с места и закрыл окно. Затем собрал бумаги, убрал их в сундучок и захлопнул крышку. Погасил лампу и вышел из комнаты, заперев дверь снаружи.
Некоторое время ничего не происходило. Затем щеколда окна звякнула, и оно снова открылось. Покрывало взлетело с кровати и свесилось через подоконник. Дёрнулось, натянулось, и через минуту в окне появился Карэле.
Он неслышно скользнул в номер, осматриваясь.
— Лампа на столе, — подсказал мужской голос. — А бумаги в сундучке.
— Спасибо, Ивер, — Карэле чиркнул спичкой, и огонёк лампы осветил комнату. Покрывало небрежно упало на кровать.
Карэле вытащил бумаги из сундучка, бросив их на стол. На то, чтобы проглядеть их, молниеносно переворачивая листы, ушло несколько минут. Часть исписанных страниц отправилась во внутренний карман его тёмного сюртука, всё остальное Карэле небрежно свалил обратно в сундук.
— Нет ничего более пугающего, чем человеческий ум, — заметил он, доставая из другого кармана саламандру. — Тинки, бумага!
Саламандра скользнула в сундучок, и бумажный сугроб начал медленно оседать, словно подтаивая снизу.
— Она не лопнет? — с сомнением спросил Ивер.
— Надеюсь, что нет, — отозвался Карэле. — Роним утверждает, что она готова есть бумагу в любых количествах. И потом, я не смог придумать более надёжного и безопасного способа уничтожить эти записи.
Через десять минут всё было кончено. В сундучке, стенки которого нисколько не пострадали от аппетита прожорливой саламандры, остался только бесцветный пепел. Тинки выбралась из-под него наверх, с трудом дожёвывая последний лист.
— Шаги! — тревожно шепнул Ивер. — Это он. Дядя Карэле, в окно, скорее!
— Вот дьявол! Поздно, я не успею, — Карэле выхватил саламандру из сундука, сунул её в карман и осторожно, чтобы не стукнуть, закрыл крышку. Затем погасил лампу. — Ивер, покрывало и окно!