— Тётенька, не убивайте папу! — со слезами закричала она и бросилась к здоровяку, который от боли похоже потерял ориентацию и со стоном упал на одно колено, — Не надо! Пожалуйста!
Её крик перешёл в рыдание, когда она принялась обнимать отца. Вика глядя на эту картину скривилась от понимания своей мягкотелости. Мало того, что позволила уцелевшим оборванцам броситься на утёк, так ещё и не могла прикончить атаковавшего её налётчика, как это изначально собиралась сделать.
А дальше поступила ещё хуже. Наложила незаметно мизерное Исцеление на кисть руки. Чтобы остановить кровь. Да ещё и бросила целый трояк — серебряную монету в три лиры — в грязь между плачущей девочкой и её стонущим отцом. И пошла дальше весьма недовольная собой.
Скольких уже людей таким подлым приёмчиком этот здоровяк убил? И девочка та явно такое не первый раз видела. Наверняка вырастет каким-нибудь упырёнком. Хотя нет, одёрнула себя Вика порывшись в памяти Неллы, скорее станет гулящей девицей. Но хватка у этой крошки есть — по отцу раненному рыдала, но схватить своей цепкой ручонкой брошенную монету не задержалась.
В дальнейшем, подобные слабости по отношению к врагу, пусть и опереточному, могут ей дорого обойтись. Вика об этом думала уже не в первый раз. Но сегодня попаданка ещё не готова была морально и психологически прикончить отца на глазах у его маленькой дочери.
Дорогу до места обитания Лагиса Вика уяснила хорошо, поэтому долго ей петлять не пришлось. Подобного недоразумения, как с четвёркой жалких тошнотиков, больше не последовало — попадавшиеся ей прохожие старались на наёмницу, хоть и молодую, но в доспехе и с мечом, не задираться — и к складу пеньки она пришла через треть гонга после того маленького происшествия.
Солнце ещё не достигло даже зенита, но никаких погрузочно — разгрузочных работ на этом складе не проводилось, в отличие от других таких же объектов и пакгаузов, где стояли под погрузкой, подъезжали и отъезжали множество телег и фургонов. Видимо пенька в это время года — близящегося конца лета — была не сильно востребована. А может с этим товаром всегда так, потому и поставили здесь сторожить однорукого калеку?
— Э-эй, открывай, Лагис, разговор есть, — громко крикнула Вика, постучав ногой в ворота бревенчатого, уже возле земли подгнивающего забора.
Услышав неторопливые шаги Вика подумала, было, что абордажник ещё и охромел — одна нога, судя по звуку, у него подволакивалась. Но когда тот распахнул калитку, никаких видимых повреждений ног она у него не заметила.
— Тебе чего нужно здесь, молодая наёмница? — он её внимательно осмотрел и руку с дубинкой заметно расслабил, — Ошиблась адресом?