— Ш-ш-ш… Не надо, все хорошо…
В комнате стало так тихо, что были слышны голоса детей, игравших на площадке перед соседней школой — в трех кварталах, и звуки радио, доносившиеся из чьей-то квартиры.
Наконец Чарли чуть отстранилась и глухо сказала:
— Мне надо в ванную.
Когда она ушла, я направился в гостиную. Телевизор работал с выключенным звуком, в раковине свалены тарелки с едой, паста размазана по стене, на полу — разбитый бокал. Фотография, на которой мы с Сашей были запечатлены на каникулах, сорвана со стены, выдрана из рамки и разорвана на кусочки, валяющиеся на ковре. Я собрал их, покачивая головой. Представляю, как Чарли провела эту ночь: мечась, как зверь в клетке, заливая в себя алкоголь и круша все вокруг. Странно, что она не бомбардировала меня эсэмэсками — вообще ни одной не прислала. Вероятно, не хотела, чтобы я знал, что с ней происходит, как она пытается не утратить контроль над собой, но проигрывает битву.
Чарли была в ванной уже чертовски долго, и я вернулся в спальню, чтобы убедиться, не захватила ли она с собой нож. Вроде бы он упал рядом с комодом, и мне хотелось забрать его, пока Чарли не видит. Я наклонился за ножом и в этот момент обнаружил, что она стоит передо мной.
Лицо было умыто, волосы причесаны. Выглядела Чарли гораздо лучше: все еще бледная, но уже без разводов туши и жуткой путаницы на голове. Она надела свободную футболку и пижамные штаны. Выражение лица было кротким, как у овечки.
— Иди сюда, — я привлек и обнял ее.
Выброс адреналина закончился, и навалилась чудовищная усталость.
— Мне так жаль, — тихонько прошептала Чарли.
Мы сели рядом на кровать, держась за руки.
— Не хочу оправдываться, — речь была вполне трезвая. — Все было нормально, когда ты позвонил и сказал, что там останешься. А потом я стала пить, быстро захмелела, посмотрела на фото, где вы с Сашей, и вот тут началась настоящая паранойя. Полагаю… что была совершенно не в себе следующие несколько часов. И даже толком ничего не помню.
— Как живот?
Она задрала футболку и посмотрела: царапины и вправду были неглубокими.
— Немного больно. Но я такая дурочка, что даже навредить себе не сумела толком.
— А ты… с тобой раньше такое случалось?
По крайней мере, шрамов у нее на теле не было видно.
Она покачала головой:
— Нет.
— Клянусь тебе, Чарли: не было, нет и не будет ничего такого между мной и Сашей. Я вообще не интересуюсь другими женщинами. И люблю только тебя.
— Знаю. Прости меня.
— Сегодня я так устал, мы можем поговорить потом?
— Да. Я тоже устала. Не поверишь, что случилось… — она подняла руку. — Нет, все, потом.