Обсудим теперь последствия всего этого в политическом плане. Поле политики всегда представляется в конкретных ситуациях как диалектическая область закона и конструктивности, с одной стороны, и как область желания и родового – с другой. Но это ещё никоим образом не политическое разделение. Нигде вы не найдете людей, которые выступали бы за желание и противостояли бы людям, которые были бы за закон. Политическая борьба не является прямо и непосредственно борьбой между родовым и конструктивным. Такая точка зрения является чисто формальной. В действительности, мы встречаем разносоставные образования, включающие в себя закон, порядок, родовое и конструктивное. Например, фашизм не стоит на стороне исключительно закона. Как показывают эмпирические исследования, фашизм – это полное разрушение закона ради особой концепции желания совершенно особого объекта. Этот объект, являющийся национальным и расовым, ни является ни конструктивным, ни родовым. Он есть лишь отрицание некоторых других объектов, их разрушение. В конечном счете, в фашизме присутствует мифическое желание объекта, истинной сущностью которого является смерть. А реальное фашизма – это нечто вроде закона смерти, который вытекает из частного сочетания родового и конструктивного. Важно отметить то, что в классической концепции революционная позиция тоже не располагается целиком на стороне чистого желания, поскольку содержание революционного желания – это реализация родовой сущности человека, которая представляет собой конец разделённости желания и закона. В этом случае искомая цель – нечто вроде слияния закона и желания, позволяющее достичь своеобразного творческого утверждения человеческой природы как таковой. Мы могли бы сказать, что позиция такого рода является законом жизни. Таким образом, классическое противоречие между фашизмом и революционной концепцией предлагает нам два разных сочетания родового и конструктивного: с одной стороны, это закон смерти, а с другой – закон жизни.
Чтобы описать нашу актуальную ситуацию, нужно, в действительности, обратиться к двум крупным парадигмам диалектического отношения межу законом и желанием. Первая парадигма – идея единства закона и желания, осуществляющегося за счет строгого ограничения легальности желания как такового, то есть за счет отграничения правильного желания. Это, по сути, соответствует аксиоме конструктивности. Мы сегодня находимся под властью аксиомы конструктивности, а именно ограничения существующих желаний ясным именованием желаний нормальных. Реакционная концепция – концепция самого желания, то есть это не какое-то простое и жесткое противостояние закона и желания. Основная концепция – не представление закона как чего-то противостоящего желанию. Напротив, это диктатура нормальных желаний – вместе с достаточно открытой, разумеется, концепцией нормального, но всё же не настолько, как порой воображают. Вы, к примеру, можете предположить, что представительная демократия – это нормальное желание всех людей в нашем мире. Это, строго говоря, конструктивная теория политического желания: допускается один-единственный тип политической фигуры в качестве конструктивного подмножества всех политических возможностей. И вы можете начать тогда ужасную войну, чтобы навязать эту форму государства всему миру. Как можно заметить, это не имеет ничего общего с законом. В действительности, результатом оказываются чудовищные беспорядки. В Ираке вопрос был не в законе и порядке, а в крови и полном беспорядке. Но это конструктивный выбор. Цель в данном случае – навязать всем конструкцию политического имени, которое считается совершенно ясным.