Что тут добавить? Вполне возможно, суздальская династия и в самом деле умышленно ослабляла Киев – обычное дело при феодальных распрях. Однако даже Грушевский в данном конкретном случае не рискнул по привычке запеть о «кознях злых москалей». С кое-какими неопровержимыми фактами все же приходилось считаться, чтобы не выглядеть в глазах коллег-историков вовсе уж законченным фантазером. Москва в те времена никакого самостоятельного значения не имела, была крохотным поселком в лесной глуши. Только в середине XIII века она выделилась в отдельное княжество под правлением брата Александра Невского Михайла Тверского – а «великий стол» из Владимира в Москву перенес еще позже, в 1328 году, Иван Калита. Грушевский утешился тем, что объявил знаменитую битву с татарами на Калке в 1223 году сражением, в котором участвовали «украинские князья»…
Печальная ситуация с теми самыми доказательствами усугублялась еще и тем, что не существует никаких летописей на «украинском» языке. И летописи, и нацарапанные на стенах надписи, именуемые у историков «граффити», сделаны на русском. Впрочем, Грушевский пытался и это объяснить со своей колокольни: и отсутствие «украинских» текстов, и то, что былины о киевской старине сохранились лишь в России, он объяснял тем, что «до половины XII столетия великорусские земли стояли в более тесной зависимости от Киева, то и сохранились здесь (т. е. в Великороссии. – А. Б.) главным образом произведения первой половины XII века». И далее: «Таким образом, мы имеем очень мало материала для суждения о литературном движении в украинских землях во второй половине XII и в XIII веках, да и для предшествующего времени ни в каком случае не можем положиться на полноту наличного материала».
Логика откровенно хромает: если письменные памятники и былины сохранились в «колониях», почему их совершенно не осталось в «метрополии», на Украине? «Наличный материал», о котором упоминает Грушевский, не просто страдает неполнотой – он отсутствует вообще. Сам Грушевский приводит написанную на русском (с вкраплением местных диалектных словечек) петицию киевской шляхты к польскому королю, поданную в 1571 году и касавшуюся как раз сохранения русского языка. Этот документ, пожалуй что, стоит привести целиком.
«Особенно также его королевскую милость, нашего милостивого пана просим, чтобы послания сейма, универсалы, конституции, всякое дело после присяги, привилегии его королевской милости при окончании унии (речь идет о договоре меж Польшей и Литвой, превратившем их в единое государство. –