Работали три дня. На четвертый казаки устроили неожиданную вылазку. Турецких солдат поблизости от места работ не было, а невооруженные «строители» попросту разбежались. Захватив 28 бочек пороха, казаки им подорвали «ту гору высокую». Правда, не сразу. Дождались, когда прибегут все же турецкие янычары, и только тогда отступили, запалив фитили. Янычар погибло 1400 человек. Больше турки возвести вал не пытались: «Та их мудрость земляная с тех пор миновалась». Они второй раз пошли на приступ – и снова неудачно.
Началась «подземная война»: турки подводили «подкопы» к самым городским стенам, но казаки вели навстречу свои – и либо схватывались с противником под землей, либо подрывали установленные турками пороховые заряды, либо закладывали свои. И, кроме того, выкопали 28 подземных ходов к турецкому лагерю, откуда устраивали неожиданные вылазки.
Новые бомбардировки, новые неудачные штурмы… Казаки держались. А вот боевой дух турецкого воинства был подорван: сорок три приступа окончились неудачно, стрельба из 9 пушек результатов не достигала, близилась осень с дождями и непогодой и безрадостной перспективой застрять под стенами Азова до зимы. Янычары помаленьку роптали, крымская конница все это время торчала в бездействии неподалеку от города. Турецкие паши, как лайки на медведя, накидывались на хана, требуя, чтобы и его люди участвовали в приступах. Хан твердо отвечал: уж он-то казаков знает, приступом их не возьмешь, «в осадах казаки люди жестокосердные». И воевать отказался категорически.
В Стамбул поспешило быстроходное суденышко с паническим прямо-таки донесением турецкого главнокомандующего Гусейна-паши. Черные новости были из разряда тех, за которые порой вестнику отрубали голову, и не только в Турции… Паша, впрочем, нисколечко не преувеличивал, а излагал чистую правду: все попытки штурма сорвались, потери огромны, крымцы воевать не хотят, в продовольствии и боеприпасах недостаток, без сильных подкреплений Азов, пожалуй что, не взять. Что хуже всего, среди янычаров все громче слышится ропот недовольства тем, что их втравили в столь безнадежное и кровавое предприятие. А это уже совсем скверно: янычары к тому времени кроме нешуточного боевого мастерства накопили и большой опыт в устройстве мятежей – всякий раз успешных. Мало того что янычары свергали министров и везиров (нечто вроде премьер-министра) – они без всяких церемоний, приди такое желание, добирались и до султанов. За шесть лет, в 1617–1623 годах, в результате янычарских бунтов на троне сменилось четыре султана. Причем, если свергнутый султан всего-навсего оказывался в темнице с выколотыми глазами, он, без шуток, мог считать, что ему крупно повезло, – порой и убивали без колебаний. Профессиональные вояки были и профессиональными мятежниками. Вздумай они и на сей раз взбунтоваться, Гусейну-паше попросту некого было бы им противопоставить. Против немалого количества янычар не выстояли бы и два полка европейских наемников, несмотря на весь свой военный опыт, а о крымских татарах говорить смешно, попросту разбежались бы…