Второй режиссер фильма А. Тубеншляк свидетельствует, что дубля повторять не понадобилось, — таким сильным и цельным было впечатление, произведенное игрой Высоцкого.
К сожалению, свидетельства А. Тубеншляк на этом не закончились. «Володя срывался, — вспоминает она, — приходилось приостанавливать съемку, лечить… А потом он приходил в себя, и мы работали дальше». Мы не намерены обвинять Высоцкого в его же несчастье, как не можем примкнуть и к той своре, которая его, кривя рот, презрительно называла алкоголиком, не зная, да и не желая знать, что это — болезнь головного мозга, почти всегда наследуемая от предков. И если Высоцкий совсем не пил по году-полтора, то этим он был обязан только своей сильной воле…
В конце съемок Изольде, юной жене Высоцкого, кто-то из «доброжелателей» «открыл истину» о его начавшемся было романе с Людмилой Абрамовой. Между молодыми супругами состоялся телефонный разговор, суровый и принципиальный. И тем более безоговорочный, что слова произносились безлико, через многие километры. Доносились лишь звуки, а взгляды «глаза в глаза», за которыми так часто следуют примирения, были исключены… Перспективы у Изольды и Владимира и до этого были очень туманные: места для молодой выпускницы Школы-студии МХАТа в московских театрах не нашлось, она работала то в Киеве, то в Ростове-на-Дону. Жилья не было, дети, наверняка поэтому, тоже не появлялись. Но зато эту пару связывало нежное чувство, первая любовь. И происшедший разрыв потому и не стал окончательным. Их встречи спонтанно продолжались в течение всего периода семейной жизни с Абрамовой и прекратились только с появлением в судьбе Владимира Высоцкого Марины Влади.
А пока… Л. Абрамова вернулась из Ленинграда в дом своих родителей уже вместе с Высоцким. Родители в восторг от этого не пришли: кандидат в мужья был, по выражению Л. Абрамовой «пьющий, бесквартирный и безработный».
Но Высоцкий искал работу, и он ее находил. В кино он в те времена согласен был на любую роль. На сей раз, через полтора года после «713-й просит посадку», актер оказался в двух киногруппах: на фильмах «Штрафной удар» и «Живые и мертвые».
О съемках Высоцкого в «Живых и мертвых», в фильме, повествующем о Великой Отечественной войне, можно лишь упомянуть в нескольких словах. Такие роли в старом театре обозначались как «лицо без речей». Здесь же у него была все-таки «речь» — в две строчки — и оно, «лицо», имело название: «Веселый солдат». Правда, без имени…
«… из каждых четырех, прошедших ночью на прорыв из окружения, трое погибли в бою или утонули, а остался в живых только один четвертый». Эти слова произносит голос за кадром, от имени автора. Но кто же этот Четвертый? Четвертые, оставшиеся в живых? Впоследствии Константин Симонов, по книге которого поставлен фильм «Живые и мертвые», вернется к проблеме «Четвертого». Какие обстоятельства помогали им остаться в живых, какими они стали людьми? Появится одноименный фильм. И Высоцкий будет играть в «Четвертом» заглавную роль! Но пока… Пока он, безработный и никому не известный актер — «Веселый солдат»! Вот он, — бежит за грузовиком, переполненном нашими воинами. Шофер грустит: «Я уже почти три месяца за баранку не держался». Солдат, — он только что прыгнул в этот, уже отъезжающий грузовок, — отвечает: «Э-э, милый! Это мало ли кто за что по три месяца или больше того не держался, и ничего… терпим. Едем и не жалуемся, а он за баранку слезы льет!»