‒ Эм!
Она развернулась.
‒ Что?
‒ Эм, ‒ повторила мать.
Эмберли ждала продолжения, но та молчала. Только смотрела как-то странно, и выражения на её лице стремительно менялись от решительного к растерянному.
‒ Ну что, ма?
Таня стиснула зубы, потом сглотнула и выдохнула:
‒ Знаешь, Эм. Этот Макфарлан, психотерапевт… Нейтан…
Она что, собралась перечислить все его характеристики? Учёную степень и цвет глаз, потом ещё марку машины?
‒ Это он. Он ‒ твой отец.
Сообщив столь грандиозную новость, мать не придумала ничего лучшего, кроме как, виновато пробормотав «Ой! Мне уже пора!», поспешно смыться в неизвестном направлении. В каком там богатеньком доме она будет работать всю ночь, Таня уточнить не удосужилась, а позвонить ей за неимением телефона Эмберли не могла. Хотя очень хотелось: позвонить и высказать! Много чего! Но пока в голове, сшибая друг друга, метались бесконечные: «Чёрт! Чёрт! Чёрт!»
‒ Чёрт! ‒ последнее Эмберли выкрикнула уже на весь дом. А потом простонала: ‒ О, бо-же.
Это ж получается, что она практически исповедалась перед ОТЦОМ, но отнюдь не святым, а самым простым, её собственным. Выложила ему то, что никому другому никогда не рассказывала. А мать… ааааа!
Мать, конечно, да. Как всегда — исподтишка. Не думая о последствиях. Вообще ни о чём не думая! И как она могла хорошо учиться в школе, если у неё мозги набекрень, если она, не включая их, предпочитает действовать чисто на эмоциях?
А Макфарлан? Он тоже был в курсе, потому и рассматривал с неподдельным интересом, усиленно старался впечатлить и понравиться. Ему-то Таня наверняка всё рассказала. В присутствии приятного ей мужчины она сразу превращалась в половую тряпку и соглашалась на всё. А Эмберли, как всегда, досталась роль пешки или подопытного кролика, с которым никто никогда не считался.
Но больше у них такой номер не пройдёт: ни у Тани, ни у вновь обретённого папочки. Да и с таким раскладом вероятность того, что он может оказаться разработчиком игры, еще больше. Быть может, он давно мечтал познакомиться с родной доченькой, размышлял, что да как — вот и подсадил на крючок, как форель. Черт!
Достав из холодильника бутылку, Эмберли плеснула в стакан молоко, сделала большой глоток. Его прохлада приятно смягчила разгорячённое нутро, но тут кто-то начал трезвонить в дверь, продолжая давить и давить на кнопку звонка.
В голове возникла безумная мысль: а вдруг это сам Макфарлан нагрянул? Спешит и дальше налаживать контакт, собирается объясняться, почему его не было рядом все эти годы, раскаиваться и убеждать, как он искренне сожалеет.