Потому что он ущербный. Но ведь не скажешь такое.
‒ А я специально здесь, ‒ многозначительно заявил Марк. ‒ Ради таких случаев. У меня особое высокое предназначение ‒ помогать попавшим в беду людям.
‒ Высокое? ‒ повторила Дарина и улыбнулась. ‒ Потому ты и сидишь на самом верхнем ряду?
‒ Ну да! Так и есть. Чтобы всё и всех видеть.
«Всё и всех». Слепой дурак. Раньше её даже не замечал, а она его, оказывается, замечала.
Дарина шагнула, похоже, не совсем удачно, вздрогнула, поморщилась от боли.
‒ Ты как?
‒ Терпимо.
Очень, очень захотелось подхватить её на руки, чтобы она больше не напрягалась и не страдала, дотащить до врача, с комфортом, но… Не получится. Доходяга Марк поляжет на полпути. Может, ещё и раньше.
В медпункте царил хорошо знакомый, вызывающий отвращение запах. Стерильности и лекарств. И много белого цвета, мерзкого больничного белого цвета. Но Марк не уходил.
Врачиха осмотрела Дашкину («Дарина» звучало слишком отстранённо и официально) ногу, ощупала, осторожно покрутила ступню.
‒ Ничего ужасного. Растяжение, отёк небольшой. Быстро пройдёт. ‒ Попшикала спреем из баллончика, замотала эластичным бинтом. ‒ Три дня в школу можешь не ходить. Про освобождение от физкультуры я учителю сама скажу.
Марк едва сдержал довольную улыбку. Теперь будет сидеть на трибуне не один, хотя бы короткое время. И ни с кем попало. Лучшей компании не придумаешь, и лучшей возможности, чтобы наладить отношения.
Размечтался и едва не пропустил обращённые к нему слова:
‒ Проводишь Дашу до дома.
‒ Конечно. Как же иначе?
Не надо иначе. И Дашка так считала. Не стала возражать: «Ну что вы! Я сама дойду. Тут недалеко». Хотя забавно звучало ‒ проводить до дома. Если они и сейчас внутри здания, в котором, скорее всего, Дашка и жила.
Снаружи у дверей медкабинета ждал парень. Увидел, что они выходят вдвоём, что Марк опять поддерживает Дашку, скривился, стараясь не замечать присутствия ещё одного человека, спросил:
‒ Ну что там?
‒ Не волнуйся, Эм. Жить буду, ‒ отшутилась Дашка.
‒ Тогда я тебя домой отведу.
Марк замер. Хотел возразить, что это уже ему поручили, и он пообещал, но испугался. Вдруг в ответ на свои самоуверенные слова услышит: «Нет, спасибо. Пусть лучше он». В смысле ‒ Эм. Полностью, кажется, Эмиль. Они с Дашкой учатся в одном классе, они…
‒ Да нет, не надо. Я уже… с Марком.
Дашка запомнила его имя, Дашка сказала, что она с ним. И не только про данный момент. Потом тоже ‒ с ним.
Эмиль злился, но сделать ничего не мог. А Марк почти забыл про свою болезнь, про отмеренный ему слишком короткий срок. Забыл бы совсем, если бы ни таблетки, если бы ни визиты к врачу. Если бы не раздражающая упрямая мысль: он должен рассказать Дашке всю правду про себя. Иначе не честно. Скрывает ‒ почти что обманывает. Но…