Сады остались без единого яблочка, шифер и черепица везде побиты, высажены стекла на всех верандах, и стенки с западной стороны на каждом доме так поколупаны, словно их специально обдирали мастерком, перед тем как пошпаровать — заделать трещины.
А что творилось в степи! Крыша на фермах сквозила, как решето, подсолнухи стояли без шляпок, а в лесополосах не только не осталось листвы — стволы деревьев были ободраны от земли до макушки. Оно и немудрено, если одна только градина, которую подобрал на поле пшеницы и привез в продуктовый магазин, чтобы ее там взвесили, шофер дядя Вася Тюрин, потянула на кило триста! А ведь в теплой кабинке грузовика, пока ехали от колхоза «Ясный путь» почти до самого центра, она еще чуть подтаяла!
По телевизору Москва, правда, говорила, что самая крупная градина весила тогда всего девятьсот граммов. Но зато в газетах, наверно, правильно потом написали, что Новороссийский шиферный завод целый месяц работал лишь на пострадавший от сил стихии Отрадненский район, — вот какая это была гроза.
Никиткиного отца она врасплох не застала. Про него ведь, как раньше, на каждом собрании: потомственный чабан. Потому что испокон веку чабановали: и дедушка Никиты, и его прадед, и тот самый прапрадед, Никита Пантелеевич. И потому у отца душа чувствовала.
С самого утра, еще не начинало парить, погнал он свою отару поближе к Волчьим воротам. Есть там одна такая скала, которая, будто громадный козырек, нависла над бережком небольшого родничка. И как только к вечеру загромыхало и показался из-за гор край черной, как уголь, тучи, отец загнал баранов под этот козырек, велел собакам сторожить их, а сам в седло и галопом к своим соседям-пастухам: там были молодые, только из армии, ребята и один помогавший им, вроде Никиты, школьник.
Когда отец к ним прискакал, град стегал уже вовсю, одного пастуха здорово ушибло, и отец спрятал маленького мальчишку под брюхом у Красавчика, а взрослым ребятам приказал взять за ноги по овечке накрыть себе ими голову да спину. Так они все грозу и переждали. В отаре у этих ребят убило несколько молодых ягнаков, зато сами остались целые, а за них-то больше всего отец и боялся.
Отцовы бараны даже шубу не намочили, хотя нигде так град не колотил, как у Волчьих ворот. Зато сам он, пока помогал соседям, конечно, уморился. Уже под утро пригнал он свою отару на кош и тут же как убитый уснул — думал, разбудят сменщики. Но разбудил его сильный собачий лай.
Отец выскочил на баз и увидел, что горцы в бурках выгоняют из загородки его овец. Он кинулся обратно в чабарню, схватил ружье и жахнул из обоих стволов над головами горцев. Они попадали на землю, а отец перезарядил ружье, подошел к ним поближе и тут-то увидел, что они не одни, с ними заведующий отделением Пархитька.