Тут я его однажды и увидел. Художника.
Через дорогу от конверторного среди железячек пристроился, хозяйство свое — треногу да краски — большим таким зонтиком прикрыл, и ты ему — хоть камни с неба. Пятится из-под зонтика, пятится, бородку свою задерет, наверх глянет — и опять под зонтик. Уже прямым ходом. Ткнет кисточкой в холст, головой к плечу поведет, и опять — задний. Так себе туда-сюда и курсирует. Хотел было я к нему подойти посмотреть, что у него там такое выходит, а потом раздумал: чего мешать, ведь не прохлаждается человек — работает!
А день опять со слезой, работа не идет, что ты тут будешь делать!
К нам на ту пору уже подвалило командированных — из Челябинска ребята, из Орска. А это общая привычка — хоть они к нам, хоть мы к ним: первым делом где-либо на колонне нарисовал мелком солнышко, под ним — самолет, а внизу — календарик. Как смена долой, так на числе крестик. Вроде того что одним днем к дому поближе…
И вот мне один такой календарик уже какой день на глаза попадается… Еще недавно был новенький, только его нарисовали, а тут глянул — почти весь в крестиках, и, ты веришь, — никогда этого раньше не бывало — так мне вдруг захотелось чей-то этот календарик стереть! Уже и ветошку нашел под ногами… Еле удержался!
Хожу я в тот день, пробую подбодрить своих хлопцев, спички их, понимаешь, в свой карман перекладываю, а все этот художник почему-то у меня из головы не выходит… И раз его вспомнил. И два. К чему бы?
А потом ладони одна об одну чуть не отбил: да вот же в чем дело — зонт! Ага, думаю!..
С вечера спрашиваю у жены: а где это твой подарок? Она смеется: ну, быть чуду, если мой Володя решился наконец с зонтиком!
Я — молчок.
Раскрыл его, посмотрел, прикинул. Не то что у того художника, но все равно подходящий, больше обычного, недаром же половина моя, когда уговаривала ходить с ним, все подкатывалась: он же мужской!
Еду я утром в электричке, вижу, поглядывают: на меня — на зонт — опять на меня. По куртке, мол, по сапогам, да и так, из себя весь — монтажник, и вдруг на тебе! Нашелся сахарный.
Я только молча посмеиваюсь.
В городке своем появился, наши меня обступили: куда это ты, Михалыч, с ним собрался? Гляди-ка на него: пижон пижоном!
Наверху я себе первым делом металлический держачок, потом к нему проволокой — зонтик. Прикрылся — и давай.
Полсмены вообще не разгибался. Потом чувствую, стоят сзади. Михалыч, а, мол, Михалыч: спичек не надо?
Я щиток приподнял и строго так: почему не работаете? А они негромко, вроде между собой: а у нашего бригадира, мол, ничего «бестолковка». Варит!