И люди, которые видели нас вместе, широко раскрывали глаза, но все-таки не умирали от шока.
Я сама не умирала от шока. От ужаса, от отвращения. Если честно, вот с отвращением проблемнее всего – потому что его не было с самого начала.
Были моменты, которые мне нравились в последних двух неделях. Например, обвить руками его шею, когда я думала, что довожу его. Увидеть, как злится Глория.
Он, кажется, очень хорошо целуется – и эта мысль вьется где-то рядом, как рой пчел, которые изжалят меня во все неприкрытые места, если я на минуту ослаблю концентрацию.
Я пытаюсь держаться с ним ровно и невозмутимо, но не уверена, что у меня получается.
Напротив, такое чувство, будто мне чего-то не хватает. Почти скучаю без повода язвить по утрам.
– Расскажи мне, что я должна знать о твоей семье, – прошу я Рейма за столом утром. – О родителях.
– Об отце, – неожиданно поправляет избранник. – Мать умерла четыре года назад.
– Прости, я не знала. – Это «прости» вырывается естественно, и мне действительно очень неудобно.
Я никогда не интересовалась его семьей. Его жизнью за пределами академии. Я не так уж много о нем знаю.
– Ну и братья, но о них нечего толком рассказать. Ни хорошего, ни плохого.
Он все же рассказывает: что старший, Йенан, с недавних пор помогает отцу по службе, а средний, Триан, вот только начал работать в суде.
И снова мы говорим как нормальные люди. Я смотрю на его длинные пальцы, на подбородок, на губы – и думаю, что ужин может пойти совсем не так, как мне казалось поначалу.
Чуть позже я вижу Альнара. Уже на занятиях: они с Глорией стоят рядом и не объясняют причину своего отсутствия вчера. Нет, причина-то мне ясна. Что не ясно – почему они вернулись вместе.
Я пересекаюсь с Алом, пытаюсь спросить, что у него стряслось, и это вызывает массовое недовольство. Рейм не рад. Глория не рада – мечет в меня молнии со стороны, хотя в остальном она сегодня очень покладиста.
И Альнар тоже реагирует непривычно:
– Келли, я знаю, ты хочешь поговорить о том, что произошло. Но лучше не сейчас.
Плечи невольно напрягаются.
– Хотела спросить, не нужна ли тебе помощь. Мои показания, например.
– Нет. Просто дай мне время. Думаю, у вас с Реймом свои заботы.
Я поражена. Он как будто раздражен – мною в том числе.
Может, он обижен за то, как я себя вела. Что делала и позволила сделать. В чем участвовала. Ал выглядит закрытым, сосредоточенным на занятиях и на своей партнерше.
А мне неожиданно сложно что-либо сказать по этому поводу.
Тревога просыпается, это бесспорно. Я беспокоюсь за него. А в остальном?
Он кажется запутавшимся в жизни, и я тоже.