Алёнкины истории (Смелик) - страница 3

Божья коровка,
Улети на небо!
Там твои детки
Кушают конфетки.
Всем — по одной,
А тебе…

Божья коровка торопливо расправила тонкие прозрачные крылышки.

— Ты не волнуйся! — успокоила ее Аленка. — Они обязательно оставят тебе одну конфету.

Про капризную кашу

— Доченька! — донеслось из кухни. — Завтракать!

Алёнка отложила в сторону любимого плюшевого медвежонка.

— Везет же тебе, мишка! — девочка тяжело вздохнула. — Ты — игрушечный. Кушать тебе не надо.

Она неторопливо вдела ноги в тапочки и поплелась на кухню.

А куда ей торопиться? Что её ждёт хорошего?

Или овсянка, или манка, или пшёнка.

Одним словом — каша! Бр-р-р!

Алёнка с печальным видом уселась за стол, поёрзала на месте, устраиваясь поудобней, ещё раз вздохнула. Очень-очень громко.

Пусть мама увидит, какая она несчастная, пожалеет её и тогда, может, даст чего-нибудь вкусненького. Но упрямая мама, как обычно, поставила перед дочкой тарелку, а в тарелке, как обычно, лежала…

«Фу-у-у! — уже собиралась сказать девочка. — Опять каша!» Но вдруг услышала:

— Фу-у-у! Опять Алёнка!

По поверхности каши пошли волны, а потом появилось личико. Как на самом простом рисунке: глазки-точечки и рот скобкой. Такое кто угодно сам может нарисовать.

Но сейчас личико было вовсе не нарисованным. Живым.

Глаза моргали, и рот шевелился, открывался, изгибался, растягивался.

Вот из этого самого рта и раздалось:

— Фу-у-у! Опять Алёнка!

Каша сдвинулась на один край тарелки, подальше от девочки.

— Не хочу-у, чтобы она меня е-ела! — противно заныла каша. — У-у-у! А-а-а! Не хочу-у Алё-онку!

Мама подошла к столу и возмущённо посмотрела на капризулю.

— Это почему же? Это чем же вас моя дочка не устраивает?

— Слишком она привередливая, — обиженно проворчала каша. — Всё ей не так. То слишком горячо, то уже холодно. То соли мало, то сахара не хватает. — Она скосила глаза-точечки на Алёнку, зашептала таинственно: — И вообще, она… — и тут же завопила во весь голос, — обзывается!

Мама охнула.

— Неужели? Не может быть. Как же она вас обзывала?

Каша насупилась и с отвращением проговорила:

— Малашей. А еще — Размазней. — И опять громко заревела: — Она меня не лю-у-у-бит!

По кашному личику побежали кашные слёзы.

Алёнка долго крепилась, пыталась на кашу внимания не обращать и «ябедой» её про себя называла, и «плаксой», но под конец не выдержала, пожалела.

— Я не говорила, что не люблю. Просто надоело. Вчера — каша, сегодня — каша, завтра — опять каша!

Только Алёнкины слова кашу не успокоили. Наоборот, та заплакала ещё сильнее.

— Надоела! Я ей надоела! А-а-а!

И тут тарелка с кашей взлетела над столом, будто была вовсе не столовой, а какой-то неопознанной летающей, сделала круг по кухне.