— Тревожат меня, святой старец, буковки.
— У тебя пошто других забот нет, дурак? Буковки его тревожат! Не буковки читать надо, а молитву читать, плоть свою усмирять и работать!
— Нет, святой старец, не так ты меня понял. Буковки зеленые у меня перед глазами, появились после того, как Митрофан меня в погреб кинул, а я головой сильно ушибся. И пишут те буковки разное непонятное, предлагают головой кивать. Не иначе как бесы, хотели меня в пекло уволочь, да только Митрофан меня не до смерти забил, вот я и пришел к тебе.
— Что же пишут они тебе? Непотребства, небось, всякие, что в твоей дурьей башке еще может быть?
— Вот прямо сейчас пишут, сейчас прочитаю: «Со-бе-се-ник вы-ра-жат о-ши-боч-ки су-же-ня». Вот какие непонятные бесовские слова пишет. Какие там ошибки в сужениях, неведомо. Наверное, это бесы так издеваются надо мной, святой старче.
— И что, прямо вот так и написали, что собеседник выражает ошибочные суждения?
— Ты тоже их видишь, клятые буковки? Вон как верно прочитал, я бы в жисть повторить не смог. Видать, большого ума ты человек.
— Молчи, дурень, дай подумать. А ну дайка….
Старец закрыл глаза, немного помолчал потом начал произносить разные звуки.
— Пииип, пииип, пииип, пииип….. Чшшшшш, хчшсшшшш, пиу, пиу, дзыыыы, дзыыыы, трррр, трррр, чшшшш, цхшшшшшцы, — и тут засвиристел как соловей, — трлмммллмлмлмлмл, тмрмлмлмлмл, — и в конце, — тынннн конект!
И лицо старца так преобразилось, наполненное счастьем и радостью, что Аким решил —благодать на старца Фому снизошла.
— Ах, хорошо-о, — произнес старец.
Аким протянул руку и осторожно потянул его за рукав.
— Отче, вы их тоже видите?
— Тын. Дисконект! — сказал старец.
Старик открыл глаза. Он смотрел на Акима едва не плача.
— Аким? Да, Аким, знаешь что? Поди-ка ты отсюда куда подальше, Аким. И никогда не возвращайся. Что встал? Вооооооооон!!!
— Так что ж, не спасешь от бесов, старче?
— Да не бесы то. А теперь — вон отсюдааааааа!!!
Глава 3, в которой конюх обретает невиданные умения, бьет супостатов и снова видит вещие сны
Плюнув напоследок в сторону скита и крикливого старца, Аким решил возвращаться назад, поискать кузнеца Прокопа и повариху Нюрку.
«Ну а что мне ишо остается», — размышлял он, — «это хрыч, старец Фома, ничегошеньки не прояснил, только еще больше туману напустил. Да и не до меня ему. Он вона какую оборону против демонических смоковниц держит, вериг на себя навешал, того и гляди, энти железяки придавят старика. Друзей и товарищей у меня нет. А как без них? Пропаду. Может, нагоню Прокопа да Нюрку и с ними подамся к вольным людям на Каспий в устья Волги-матушки. С букавками проклятыми, как-нибудь сживусь, оне вона, иногда даже спомощь дают. А то гляди, буду караваны ушкуйников, что товары запрещенные из Персии везут, в темноте водить, я теперь вижу как филин».