Те же самые солдаты, которые только что ещё стреляли, бросили свои арбалеты и в умелом манёвре спустили большие вёсла, однако добрая их часть подняла тяжёлые щиты над своей головой и головой товарищей. И на полном основании, поскольку теперь на нас обрушился град из стрел и болтов, и к моему испугу, среди них был добрый десяток горящих, которые тлея, втыкались в доски палубы. Похоже теперь нас всё-таки заметили.
Один из кадетов Меча подбежал и вылил ведро воды на три тлеющих болта, ещё один болт и копьё попали в него, пригвоздив к палубе, где он остался лежать, дёргаясь в предсмертных судорогах. Я отбил один болт рукой, так что он, не причинив вреда, прожужжал мимо и пригнулся за перила. Нет причин обеспечивать противника ещё одной целью.
Впереди прогремела баллиста. С близкого расстояния Амос выпустил болт в сочленение могучего судового руля. Он сначала воткнулся, а потом вспыхнул этим белым пламенем.
«Снежная Птица» качалась и трещала, весла почти сгибались, когда команда упиралась в них, волна подняла наш корабль, он снова затрещал и резко высвободился.
— Руль! — крикнула Эльгата Менделлу, указывая на судовой руль вражеского корабля, который теперь почти не двигался. Столкновение со «Снежной Птицей» повернуло его в бок, а болт Амоса зафиксировал его там. Оскалив зубы, Менделл резко повернул наш собственный руль вправо, в то время как солдаты, только благодаря решительности и своей воли, делали всё возможное, чтобы длинными вёслами сдвинуть «Снежную Птицу» с места. Огромный корабль медленно удалялся влево.
Над моей головой захлопали паруса, когда развернулись и наполнились ветром. Спереди вылетел ещё один горящий болт, на этот раз Амос дождался гребня волны и выстрелил, когда нос «Снежной Птицы» поднялся. Огненный снаряд перелетел через борт вражеского корабля и, благодаря умению или удачи, попал в один из четырёх могучих мачт чёрного корабля.
Чем бы ни было это пламя дракона, его цвет был белым, а не красным и оно, должно быть, было невероятно горячим, поскольку лишь мгновение спустя наверху мачты врага уже загорелись тяжёлые тросы.
«Снежная Птица» задёргалась, как лошадь, когда ветер подхватил паруса. Поспешно были убраны вёсла, в то время как корабль сильно накренился на бок. Рядом со мной раздался громкий взрыв, и часть борта исчезла, на палубе образовалась глубокая трещина, где только что ещё трое моряков как раз поднимали вёсла. Когда чёрные болты ударили в нас, всё, что я заметил, была лишь тень.
— Родерик! — крикнул Менделл, борющийся с рулём. — Сюда!
Я отпустил то, за что держался и заскользил по накрененной палубе к нему. Под моими ногами хрустел мокрый от крови песок, там лежал штурман и не веря глазам, ощупывал себя.