Алекс помог жене забраться в кабину, укрыл ноги женщин теплой меховой накидкой. Он попрощался с женой еще дома, поэтому сейчас лишь слегка сжал руку сестры на прощание.
Стоило карете выехать со двора, Роуз задернула окно и сняла плащ. Джейн достаточно было лишь взглянуть на подругу, чтобы понять ее замешательство при расставании. Белоснежные нижние юбки под подолом темно синего платья были взбиты, словно сливки. Роуз раздраженно вытянула из-под кресла ботинок, потом достала из-за подушки чулок. Она ворчала под нос, про себя вспоминая довольное лицо Джеймса в тот момент, когда она прикоснулась к его щеке. Дальше больше, он сразу пошел в наступление. От того что Роуз отбивалась, он только еще больше старался, а потом, скрутив ее по рукам и ногам, нагло заявил, что ему придется скучать целых три дня, а потому она должна позволить ему все, чего хочется. Это взбесило ее окончательно, но скрепя зубы она все-таки поддалась ему. А потом хватка Джеймса ослабла, и руки стали нежны и бережны, он целовал ее лицо и губы неспешно, как будто у них была целая вечность впереди. Роуз обмякла, сидя на коленях Джеймса, сама стала ласкаться о сильное тело, в то время как он проворно избавлял ее от ботинок и чулок, пробегая кончиками пальцев по обнаженным ножкам. Это было блаженство! Забыв обо всем, Роуз начала расстегивать пуговицы на его рубашке, третья никак не поддавалась. Джеймс смотрел на проворные ручки сверху.
– Не получается! – расстроилась Роуз, смотря на пуговицу.
– Правда? – наигранно удивился Джеймс.
– Да! – сказала Роуз, потребовав: – Расстегни сам!
Джеймс быстро справился с пуговицами, и Роуз замерла, сжав руки в кулачки.
– Вперед, малыш, я весь в нетерпении! – слегка улыбнувшись, сказал Джеймс.
Роуз провела ладонью по груди, прошлась по прессу, чувствуя, как под ее рукой перекатываются мышцы. В это время Джеймс осторожно пробирался по шелковой коже вверх. Чем выше была его рука, тем сильнее льнула к нему Роуз. Ее прикосновения и поцелуи становились все быстрее, необузданнее. Ей нравилась ласка Джеймса, он чувствовал ее ответную страсть, и ему хотелось более откровенных прикосновений. Но стоило Джеймсу продвинуться чуть выше колена, подсунуть руку под кружевную оборку панталонов, и он почувствовал, как мягкий животик Роуз напрягся, она постаралась преградить ему путь руками. Прислушавшись к ней, он отступил, и ее тело опять расслабилось. Джеймс несколько раз вторгался на запретную территорию, каждый раз отступая. Его прикосновения были осторожными, бережными, он не стремился ее обнажить, вторгнуться в потаенный и скрытый предел. Изначальное напряжение отступало, сменяясь восторгом от новизны чувств и желанием.