Два дня ушло на то, чтобы собрать вещи и чтобы мама осталась довольной выбором этих вещей. Дядя Альфред в это время жил в комнате для гостей, но днем все время проводил с отцом, и потому у меня не было возможности расспросить его о Лондоне и библиотеке.
Над нами что-то загремело, и дядя Альфред резко проснулся.
– Что это было? – спросонья спросил он, и я нервно поджала губы.
– Всего лишь мое кресло! – ответила я, и дядя Альфред покачал головой, почесывая бороду.
– Зачем тебе понадобилось тащить с собой это старую вещь? – улыбнувшись, поинтересовался он.
– Оно принадлежит мне. И я опозорила бы всех своих предков, если бы я не была немного эксцентричной, – уверенно произнесла я, и дядя Альфред громко рассмеялся.
– Ты права, Ани! Как обычно, – сказал он, и я улыбнулась.
В семье Крамб было много эксцентриков, и когда я увидела семейные деревья других семей, поняла, что их было даже слишком много. Моя двоюродная бабушка питала слабость к огромным шляпам, у троюродного брата был талант рассказывать истории, но никогда не заканчивать их, а мой дед всегда утверждал, что его мать была адмиралом на флоте.
В отличие от них я всего лишь еду вместе со своим креслом.
Пока мы ехали, мы сделали две остановки. Первый раз, чтобы пообедать в прекрасном маленьком трактире, а во второй – на пятичасовой чай.
Дядя Альфред рассказал мне о своих недавних поездках в Европу, о любви Лиллиан к немецкому хлебу и что мы прекрасно проведем время в Лондоне.
Однако, как бы я ни старалась перевести тему на библиотеку, мою новую работу или же неприятного библиотекаря, у дяди Альфреда каждый раз получалось выкрутиться, и только на восьмой раз он, наконец, сдался.
Он явно не хотел мне об этом рассказывать, что одновременно злило меня и интриговало. Все же он пообещал позаботиться о том, чтобы завтра утром все уже было готово. И мне нужно было довольствоваться этим. Пока что.
Мы приехали в Лондон вскоре после захода солнца, и я мало что могла разглядеть на темных улицах, которые слабо освещались фонарями, поскольку фонарщики еще не закончили обход. Только когда мы доехали до центра и приблизились к территории университета, улицы стали шире и светлее, и я смогла полюбоваться мрачными высокими домами, прижавшимися друг к другу так близко, словно таким образом холод не доберется до них.
Конечно, я уже была в Лондоне, но это первый раз, когда я приехала сюда без родителей, и, хотя воздух был не таким чистым, как в пригороде, он пах для меня свободой и бесконечным количеством новых возможностей.
Тетя Лиллиан встретила нас у двери, когда мы на затекших ногах вылезли из кареты, и, увидев меня, удивленно засмеялась.