– Ты уверена? – вызывающе спросила она. Я вновь подняла взгляд, чтобы зло на нее посмотреть.
– Незадолго до этого меня стошнило на улице, – напомнила я ей, на что она только закатила глаза.
– Хорошо, согласна, не самые лучшие условия. Но ведь целовать можно не только губы, – дерзко произнесла она, и принялась выпячивать губы в мою сторону, как рыба в аквариуме.
Я смеялась над ее ребячеством, скрывая тем самым свои опасения.
Этот вечер я уже давно выбросила из головы, была отвлечена головной болью, тайной мистера Рида и ссорой с мистером Бойлем.
Но Элиза показала мне, что, возможно, важно вспомнить, о чем мы с Томасом говорили в карете.
Я почувствовал какое-то знакомое чувство при воспоминании об этом, о руке, которая держала меня, и мелодии где-то в голове.
Но все было так же мимолетно, как сон после пробуждения. Я не могла схватить его и так же не могла его описать.
Но я знала, что есть человек, который мог бы рассказать мне, что произошло в тот вечер. И это был Томас Рид.
Глава сорок вторая, в которой я сидела в шкафу
Мой будильник пронзительно прозвенел, и я вынырнула из глубокого сна. Не ориентируясь, я выбралась из простыней, сонно потянулась к будильнику и нажала на него, чтобы заставить замолчать. Напряженно моргая, я смотрела на стрелки, едва различимые в полумраке. Была половина седьмого. Нужно было вставать.
Застонав, я уткнулась тяжелой головой в подушку и не рискнула снова закрыть глаза. Если бы я это сделала, я тут же вновь заснула бы.
Мы с Элизой слишком долго разговаривали, смеялись и беседовали на всякие темы. О влюбленностях, политике, жизни в городе, и в какой-то момент Элиза начала рассказывать мне о своей семье, о своих сестрах и невероятно большом количестве двоюродных братьев и сестер.
Она рассказывала одну увлекательную историю за другой, и затем вдруг стало за полночь. Мы так устали, что нам оставалось только посмеяться, а потом, когда меньше чем за час появился один из братьев Элизы, чтобы отвести нас по домам, я была очень благодарна, что в этот поздний час мне не пришлось идти одной по темным улицам Лондона.
Это был высокий молодой человек с точно такими же чертами лица, которые были так ярко выражены у Элизы. Он проводил меня до входной двери и кивнул мне, в то время как Элиза от переизбытка чувств прижала меня к себе, и я исчезла на лестничной площадке дома для персонала.
С каждой ступенькой, по которой я поднималась наверх, мое хорошее настроение падало, а усталость возрастала.
Оказавшись наверху, я едва успела отпереть дверь, быстро переоделась и так же, как и была, просто упала в постель.