Он ничего не сказал на это, только огляделся по сторонам, не заметил ли это кто-нибудь еще, кроме его товарищей, а затем быстрым шагом ушел прочь.
Только когда я убедилась, что они не вернутся, я перестала смотреть им вслед и снова повернулась к бедной Рейчел, которая смотрела в землю с алым лицом и моргала слишком часто, чтобы не заплакать.
Я вздохнула про себя и в то же время не знала, куда деть свой внутренний гнев. Почему некоторые люди такие идиоты? Конечно, я была последней, кто мог бы сказать, что всегда ведет себя правильно, но я никогда не позволила бы себе поддаться такому отвратительному поведению.
– Все хорошо, Рейчел? – спросила я, коснувшись ее руки.
Она осторожно подняла голову, продолжая моргать, чтобы прогнать слезы, и утвердительно кивнула.
– Я, эмм, да… – пробормотала она, когда моя мать обвила ее талию рукой.
– Нам стоит сначала выпить чай, – сказала она заботливым тоном, с которым могли говорить только матери. – Он успокаивает нервы, – добавила она, посмотрела на приближающиеся кареты и повела Рейчел за собой через улицу.
Я последовала за ними, восхищаясь преданной готовностью матери помочь. Скорее всего она не понимала, что только что произошло. Но она не задавала вопросы, а вместо этого заботилась о состоянии Рейчел.
Мы зашли в довольно большую чайную. Внутри нас встретили тепло, молодая дама проводила нас за маленький столик в одной из задних ниш. Из большого окна в скрытом углу открывался вид на заснеженный парк.
Мы заказали три кружки чая и три куска пирога, сняли пальто и только потом успокоились.
Лицо Рейчел снова обрело естественный цвет, и мама громко говорила о мелочах, чтобы отвлечь ее.
Чай подали быстро, так как из-за количества снега на улице не так уж много людей решилось выйти из своих домов, и было много свободных мест.
Горячий напиток был замечательным, а пирог – еще лучше. Мы только что говорили о погоде последних дней, как Рейчел вдруг извинилась, сказав, что отойдет ненадолго, чтобы освежиться.
Мы отпустили ее, улыбнулись ей вслед, но едва она скрылась за углом, мамин веселый маскарад исчез. Беспокойство проступило на ее лице, и она вопросительно посмотрела на меня.
– Так что это было? Почему эти мужчины вели себя так плохо? – поинтересовалась она у меня, и я была удивлена этой быстрой сменой чувств. Я не ожидала от матери того, что она серьезно отнесется к этому делу, и только ради любви к Рейчел делала веселое лицо.
– Они смеялись над Рейчел, – объяснила я, хотя могла представить, что это не могло ускользнуть от внимания и моей матери.