— Пока ты бегала, он наконец преуспел, — молвил Бельфагрон, не скрывая торжества, — пять тысяч лет проб, ошибок, экспериментов. Никто не сохранил бы веру, но наш отец необорим в своём великом упорстве! Он подобрал ключ, разрушил стену непонимания между нами и ними, существами из иного измерения. Оказалось, что радужные ткачи в высшей степени разумны и в обмен на некоторые мелочи, готовы принести дому Сорокопута огромную пользу.
Пальцы чародея сомкнулись на подбородке Тильнаваль и повернули её голову, заставляя смотреть не на паука, а на эльфа.
— Он плетёт свою паутину в двух местах единовременно, и, войдя в неё здесь, мы сможем выйти где угодно. В любом другом. Никакие заклинания не способны отследить, никакие молитвы никаких проклятых жрецов не способны помешать переходу.
Он казался спокойным и величавым как всегда, но Тильнаваль знала брата слишком хорошо и различала восторг.
— Знаешь, что сейчас произойдёт, Тильнаваль?
Женщина знала, но он всё равно поведал:
— Ты расскажешь нам где Сердце, ткач создаст паутину, по которой мы туда отправимся. Потом он сплетёт другую, и мы предстанем перед отцом с великим трофеем.
— Мы, — холодными губами прошептала Тильнаваль, — это вы с Саутамаром?
— Воистину! Ты всё ещё жива не оттого, что нам тяжело переступить через трепетную братскую любовь. — Бельфагрон наклонился к ней и проговорил тише: — Воины не знают, что отец наказал привести тебя живой. Потому что, если мы подчинимся, твоя мать ни за что не позволит ему вынести справедливый приговор. Великолепная Мелитиль слишком любил тебя.
— И поэтому…
— Домой вернёмся только мы. У нас будет Сердце и печальная весть о тяжёлой утрате. В обмен я дарую тебе смерть быструю и безболезненную, не благодари.
— Вместо благодарности ты получишь только мои предсмертные проклятья! — с неистовой дерзостью рванулась Тильнаваль и завыла от боли.
Пальцы Саутамара были беспощадны.
— Где Сердце, Тильнаваль? — потребовал старший брат.
— Там, откуда вы его не достанете! — закричала она, срываясь на визг от ожесточившейся хватки. — Где вы не замараете его своими грязными руками и подлыми помыслами! Вы недостойные! Вы осквернители!
Красивые ноздри Бельфагрона раздулись, а глаза полыхнули гневом. Он движением брови приказал брату прекратить и возвысил голос так, чтобы его слышали все:
— К дереву её!
Саутамар протащил пленницу к ближайшему вязу, швырнул на ствол и отросшие по воле чародея лозы опутали Тильнаваль, прижали к коре.
— Предательница крови, — провозгласил Бельфагрон высокомерно, — опорочившая семью, дом, народ! Непостижимая низость! Человеческие животные стали милы тебе? Так будь же ты низвергнута до их ничтожества, и да будет над тобой суд, как над одной из них!