— Верю, что знаешь, — улыбнулась она, любуясь братом в свете костра.
— Когда мы заполучим Сердце, Тильнаваль, чтобы ни приближалось из Дикоземья, мы сокрушим это, как Непокорный сокрушил далийцев.
Лик златовласой Тильнаваль омрачился раздумьями.
— Почему королева не пожелала слушать отца? Источник такой мощи пропадает в забвении… подумать только, мы все думали, что оно давно потеряно.
— На это я ничего не могу ответить, помыслы королевской четы сокрыты ото всех в мире. Хотел бы сказать, что в них есть великая мудрость, недоступная нам, однако… после того, что она сотворила, не могу. Отец допускает вероятность переворота.
— После стольких веков священного союза? — Тильнаваль отказывалась верить.
Нетопыри спали, прицепившись когтями к потолку, внизу же горел костёр и отдыхали эльфы.
Послышался условный звук от стоявшего на часах Чернокрылого, — Шергрев привёл своих соглядатаев с ночной разведки. Так случалось каждый раз, когда отряд находил ночное убежище близ горных поселений. Гоблины уходили на разведку, проникали за неприступные стены, подслушивали и подсматривали.
— Мы нашли их, господин Бельфагрон, — тихо и довольно поведал Шергрев.
Сорокопуты обратили на него взоры.
— Они там, в городе, — рассказывал лазутчик, подсаживаясь к огню, принюхиваясь, — отряд, именно такой, какой нам описали. Десять Лиственных Драконов, три Филина и пара дюжих мохобородов, которые поочерёдно несут ковчег с реликвией.
Эльфы ждали подробностей.
— Нам было непросто, — продолжал гоблин, стягивая капюшон с уродливой головы и щурясь, — но талисман, что вы дали, помог. Судя по всему, Филины всё время отводят от себя чужие взгляды. У гномов рядом с ними начинает болеть голова. Нам удалось подслушать, что в дорогу выйдут завтра. Путь выше в горы только один, — не лучший, но единственный. Там, на северо-востоке есть опасное ущелье. Они будут ждать засады и, если вы дозволите, мы их не разочаруем.
Бельфагрон собственноручно наполнил и подал Шергреву миску с похлёбкой, тем оказав честь.
— Нельзя забывать, братья, — напомнил он, — что против нас станут наши сородичи. Смерть каждого эльфа — есть великая трагедия, но во имя высшей цели, все мы должны быть готовы принести эту жертву.
Тильнаваль ожидала услышать хоть одно слово против, но воины дома Сорокопута хранили молчание.
* * *
Они вылетели засветло, достигли места первыми и, устроив нетопырей в укромной расщелине, заняли позиции. Гоблины и Чернокрылые Сорокопуты спрятались на дне, по сторонам от дороги. Зеленокожих сокрыла их собственная, такая чуждая эльфам, но зато неощутимая волшба, а на сородичей Бельфагрон наложил свои чары. Они с Тильнаваль устроились на одном из уступов в стенах ущелья, также под покровом магии. Старший из сынов Ойнлиха не боялся, что Филины слишком рано почувствуют его присутствие.