льшую часть жизни, она научилась ценить его прохладную красоту и маленькие прелести, которых не поняли бы другие соплеменники.
— Что с госпожой? — спросила она, не открывая глаз, когда наставник братьев Звездопада тихо приблизился.
— То же, что и с господином Сирли, — сказал тот. — Матушка отравлена ядом этих омерзительных созданий.
— Они к ней даже не приблизились.
— Это было и не нужно. Матушка — духовный колосс, избранный Богом, её способность чувствовать и воспринимать на порядки превосходит мою и в тысячу раз — других смертных. Приближение чудовищ отравило её духовное тело. Господина Сирли поразил яд телесный.
— Наёмник выживет?
Хиас ответил твёрдо:
— Время его смерти ещё не настало, Элрог поведал мне об этом совершенно ясно.
Н’фирия вздохнула: боги, демоны, духи и прочее, что никак не интересовало её народ, — как же всё это утомляло, как затрудняло исполнение долга. Оставляя невесёлые мысли на потом, Пламерожденная наслаждалась редкими мгновениями покоя и смотрела на удалявшийся берег смерти. Сегодня им удалось спастись, а что будет завтра пока неизвестно. Никому, кроме пророка, пожалуй.
— Мы уже так далеко забрались, — сказала Н’фирия негромко, — но мне кажется, это лишь начало.
Жрица и Наёмник, конец линии. Продолжение в будущих томах.
День 5 йула месяца года 1650 Этой Эпохи, о. Ладосар.
В хижине было темновато, пахло дымом, звериным жиром, человеческим потом. Удобное жилище для летней поры, однако зимой в таком можно было и околеть. Жаловаться, право, никто не смел.
Это поселение, обнесённое высоким частоколом, появилось среди леса за несколько ночей. Множество длинных и вместительных домов с десятками соломенных подстилок и ещё несколько отдельных жилищ для конани и её близких. Одно из них заняла Улва, которая не любила ничьей компании, да и побаивались её не без причин.
В тот погожий летний день она собралась на охоту за пределы временного обиталища, взяла колчан, лук, две тетивы и ножи. Улва вышла из ворот, которые охраняли две хирдквинне[57] и рыкнула на них, чтобы не забывали о своих обязанностях.
— Ну чего ты блажишь, — лениво спросила та, что Тира, пренебрегшая кольчугой, шлемом, и несшая дозор в кожаной куртке нараспашку, — отдохни уже! Я такого тёплого лета в жизни не видела! Столько зелени! А воздух!
— Пахнет сладко! — подтвердила её сестра по оружию, повисшая на копье с мечтательным видом.
— Одна задницу оттопырила, — с угрозой проворчала Улва, глядя исподлобья, — другая комаров сиськами, что родных детей кормит. Вы, суки, уже совсем южанками стали, я погляжу. Вы, твари, скоро восхотите детей дома нянчить, коз доить, мужам ноги мыть, как они с поля придут. Так и представляю вас, — она сплюнула им под ноги, — в плать