Кнуд Косолапый тем временем сделался статуей. Красивый человек, большой белокожий северянин с золотистыми волосами, схваченными на лбу ремешком и глазами льдисто-голубого цвета. На севере таких людей считали благословлёнными, благонравными, какие бы зверства те ни вытворяли. Красивый человек не может быть плохим или неправым.
Вождь очнулся от раздумий, его пальцы обхватили эфес меча.
— Эй, — едва слышно захрипел он, — Куга, это правда?
— Неужели ты мог поверить этому чужаку?! — тут же зачастил колдун, сжимая посох дрожащей лапкой. — Это ложь! Наглая ложь! Тебя убедил меч?! Ложь! Подумай, Кнуд, если он был на Оре, то состоял в сговоре! Он — один из беглецов, слуга вероломной суки Йофрид! Она где-то рядом, я чую её белобрысых шаманок даже сейчас! Тебя хотят обмануть…
— Эй, — повторил северный принц, — Куга, ты думаешь, что я какой-то трэлл?
Колдун подавился и от страха даже перестал дрожать.
— Ты думаешь, что я твой трэлл? Отвечай!
— Н-нет…
— Ты думаешь, что на меня можно надеть ошейник и ездить на моей спине, пока я не умру от изнеможения, Куга? Отвечай!
— Кнуд, нет, я т-т-та-та-та…
— Значит, я не трэлл, Куга? Нельзя творить надо мною таких дурных поступков, но врать мне всё-таки можно, да?!
Не глядя Кнуд Косолапый схватил колдуна за горло, сорвал со спины ездового раба и, поднявшись, встал над огнём. Шуба упала, воздух наполнился тошнотворной вонью горящего меха. Оголившееся, тощее, собранное, казалось, из одних лишь ущербных частей тельце тем временем задыхалось в железной хватке и приплясывало над пламенем. Куга хрипел и визжал от удушья и ужаса, мутная слюна стекала из его рта, два глаза бешено вращались, а третий, тёмный, как бы пытался сбежать и лез из глазницы.
— Думаешь, что можешь мне врать, плесень мошоночная?! — рычал вождь, стискивавший тонкую шею. — Сколько раз ты лгал и обманывал на моих глазах! Думаешь, я не научился различать, жалкое ты подобие мужчины! Но ничего, прогоришь до пояса, а там, может, и устыдишься! Тепло ли тебе, Куга? Тепло ли, собачье отродье?!
Майрон смотрел на это действо зачарованно, с восхищённой полуулыбкой. Он не сразу понял, как такое могло происходить. Вероятно, — решил рив сперва, — беда Куги в том, что он дикий интуит[71], и потому множество мечей вокруг являют для него большую угрозу, чем являли бы для цивилла[72]. Но, приглядевшись, рив заметил совершенно особенные энергетические нити, связывавшие мучителя и мучимого. То было имя Джассара! Колдун имел глупость поклясться воину в верности на имени Мага Магов, и теперь это приводило его в абсолютную подчинённость. Узы, которые волшебник не в силах разорвать, клятва, которая сама следит за своим соблюдением, сама карает клятвопреступников. Вероятно, она была столь суровой, что теперь Кнуд мог сделать с Кугой что душе угодно.