— Не поведаешь ли нам, почтенный, как ты усмирил Кнуда Косолапого? — Её сильный голос привлёк много внимания и заставил музыку стать тише. — Мы хотели бы послушать историю твоего подвига! Возможно, кто-то сложит драпу!
— Не было никакого подвига, — ответил Майрон Синда, проливая внутрь рога с мёдом немного мандрагоровой ракии. — Этот человек оказался из тех, кто не желает слушать, когда ему говорят! Не владел он речью уст, но владел речью мечей! Но я и в ней оказался красноречивее!
Раздался хохот, — северяне очень любили ладно сложенное слово и считали остроумие великим божественным даром. Только Оби скорбно опустил взгляд в тарелку.
Отрёкшийся маг сделал большой глоток и позволил рыжеволосой конани наполнить его вновь. Она почувствовала, как взгляд из темноты капюшона скользил по её лицу. Жгучий, жгучий взгляд.
— А что же эригманы? — продолжила Йофрид, утирая со лба испарину. — Они ведь тоже достигли Ладосара. Не то чтобы нам было дело, завтра уж убудем, но всё же.
Синда осклабился, полыхнули на миг янтарные угли, но этого никто не заметил.
///
После того, как на Безлюдном берегу поднялся до небес огненный столб, Майрон вернулся к торгасту. Усталость поселилась в его теле, но пока, с помощью дыхания, удавалось сохранять силы. Полёт был краток и закончился за скальной грядой, рассекавшей береговую линию.
Отрёкшийся маг спустился с неба на глазах у многих встревоженных людей, не таясь, не медля. Он пробудил Светоч Гнева, но пока держал его остриём к земле, позволял всем рассмотреть себя, проникнуться чувством смертельной угрозы.
— Там горит упрямый стиггман со всеми своими людьми! Он не желал слушать, и вы повторите его судьбу, если тоже не пожелаете!
Десятки хирдманов с оружием в руках следили за ним, стоявшим на фоне полыхавшего неба. Среди них был шаман, кривоногий и сутулый человек с раскосыми глазами, куцей бородёнкой. Его аура источала эфемерный запах моржового жира, трав и трескучего мороза.
— Кто ты, чужак? — спросил интуит на сканди. — И чего хочешь от нас?
— Я хозяин земли, на которой ты стоишь, говорящий с духами! Я хозяин воды, которую ты пьёшь, мяса, которое ешь, воздуха, которым дышишь! Я желаю говорить с вождём немедленно!
Шаман обернулся к большим снеккарам, стоявшим на подпорках и сложил ладони чашей вокруг рта:
— Ивакак! Ивакак! Проснись Ивакак!
Хирдманы тоже заголосили, взывая к кому-то, кто лежал на палубе одного из кораблей, укрывшись парусом. Он заворочался там, издал громкий стон, резко отбросил парусину и встал с рыком. Голоса стихли.
Чучуна зевнул, блеснув на свету зубами и лениво перевалился через борт. Пока существо шагало к ним, его хорошо рассмотреть. Оно напоминало прямоходящую обезьяну ростом выше всадника на коне. Очень широкую в кости, целиком поросшую чёрной шерстью. Тело нелюдя защищал доспех, собранный из слоёв толстой кожи, кольчужной сети и отрезков камаронтовых рёбер, а в длинной руке он волочил топор, вспарывавший почву ровно плуг. Маленькие сонные глазки чучуна воззрились на незнакомца.