Фадеев уставился в примятую траву. Не складывалось ничего. Толмачев в больнице. На кого покушение? Машина его, Глеба. Любая внешка это установила бы на раз-два. Получается, если стреляли, то по нему или по будущей падчерице Григ-Грига. Но это из разряда фантастики – кому пигалица нужна. Значит, все-таки по нему.
А это означает только одно: Барановский не нашел ключ, защищающий разработанный код.
И сегодняшнее представление – предупреждение.
Завтра начнется настоящая игра.
Фадеев посмотрел на загорающийся над соснами рассвет.
* * *
Варвара поднялась в комнату, притворила за собой дверь.
Внутри все трусилось, будто в проруби искупалась. Кожа горела, а по спине бежал липкий холодок. Медленно доходило, что ее едва не убили. Те трое, поймай они их, что бы сделали?
Слова Юркова – «Хорошо, что вас Тарасов высадил» – стрельба на окраине леса…
Страх подбирался медленно. Заползал под ногти, скребся когтистой жабой под ребрами, опоясывал и душил.
Девушка бросила под ноги грязную тряпичную сумку, будто впитавшую в себя запахи опасного леса. Тихо съехала по стене. Руки дрожали. Испачканные в земле колени с прилипшими бурыми иголками и грязью, покрылись серой коркой. Светлые кеды испачкались до такой степени, что надежды на их спасение не оставалось. Устало стянула их, поставила в угол.
Прислонила голову к стене. И отключилась.
Проснулась от холода – от балкона дуло сыростью и прохладой. Икнув, девушка встала. Огляделась.
Четыре часа утра. Получается, она отключилась минут на сорок.
Закрыла балкон. Не включая свет, направилась в ванную: горячий душ – это то, что нужно.
Золотистый свет, теплый, окутывающий и дарящий покой и уют, лился с потолка. Варвара посмотрела на себя в зеркало и не узнала: искусанные комарами руки, шея, покрылись красными волдырями, от одного вида на которые кожа начинала зудеть. Волосы спутались. В темных, пропитанных лесом прядях, запутались сухие иголки, веточки и мелкая листва. Губы припухли.
– Нда. Красотка, – пробормотала девушка.
Сбросив с себя одежду, встала под душ. Ароматная пена невесомо касалась кожи, сильные струи били по плечам мощно, горячо. Они почти выветрили из головы ночной страх. Но только раззадорили воспоминания о неожиданном поцелуе. Девушка дотронулась кончиками пальцев до губ, прикрыла глаза.
Фадеев не оставил бы ее на парковке с неизвестным мужиком и не поплелся бы уныло домой. Он не ныл бы из-за испорченного вечера.
«Данька хороший», – напомнила себе, как мантру. Но уже не верила ни одному слову, отчетливо понимая, что дальше ничего не будет.