— Ты сперва определись, что тебе самому нужно от женщины, — усмехнулся Гурзиш. — А то бегаете, два пацана, голову девке морочите, сами не знаете, чего хотите. Тебе от нее слабость нужна, внуку моему — сила ее. А сама Лейсан как же?
— Не нужна мне ее слабость! — растерянно выговорил Лиль. — Пусть будет любой… Какой захочет, какой сможет. Дело разве в этом?
— А в чем же? — Хитрый старик отхлебнул из новой кружки и прищурился.
— Что я сам ей дать могу, если ей ничего не нужно? Да, со слабой женщиной понятнее и проще, ее достаточно защитить и дать кров, а вот…
— Это как с Вивиан, что ли?
— С кем?
— Ну, златовласочка-девочка, ты ее еще так трогательно на руках нес, глаз не сводил. Лейсан как эту картину увидела, так с лица и спала.
Лильрин почувствовал, что у него в очередной раз выбивают почву из-под ног.
— Да я просто помог! Бросить, что ли, надо было ребенка, если она идти не могла? — растерянно переспросил он. — Так, погоди. С лица спала? То есть она приревновала?!
— Ну, это вопрос спорный, — хмыкнул Гурзиш и подвинул к собеседнику еще одну полную кружку. — Без полпинты хорошего темного эля не разберешься. — Ты на вопрос-то не ответил.
— На какой вопрос?
— Который сам себе задал. Что, сталбыть, ты ей можешь дать, если она не соплюшка с раненой ногой, а взрослая, умная, сильная женщина.
— В этом все и дело. — Лиль уставился в темную стену за стойкой. — В этом все и дело.
— От дурак, а! — Эсс Гурзиш от избытка чувств хлопнул себя руками по ляжкам. — От пустоголовый! Да нешто непонятно? Всему вас, молодых, учить надо, даже тому, как девок сватать!
— Ну и чему? — Не сказать, чтобы Лиль был в восторге от таких заявлений, но переспросил мирно и даже с какой-то толикой надежды. — Что нужно сильной, самостоятельной и умной женщине?
— Да то же самое, что любой другой, олух ты богов небесных, — пожал плечами старик и помахал рукой бегавшему между столиков мальчишке-разносчику. — Сильная, не сильная, без разницы. Любовь ей нужна. Поддержка. Защита. Даже самая умная и самостоятельная бывает и слабой, и ранимой. Она ж баба! Пожалеть ее надо, руки подставить, чтоб знала — как бы ни повернулось, а ты подхватишь и не дашь упасть. И не станешь с ней, значит, этим самым мериться, как дурак. А рядом будешь, не только как муж, но и как друг, как соратник, к которому спиной повернуться не страшно.
— Но… погоди. — Лильрин потер руками лицо. — Погоди, старик. Я же…
— Э не-е-ет, парень. Ты над ней возвышаться хотел. Ишь, значит, такой человек-гора, все сумеет, все сам решит, а она чтоб снизу вверх смотрела. Это — не любовь.