Этот звук я бы узнала даже в шуме самой свирепой бури. Для лекаря стон боли — и маяк, и сигнал, и мольба о помощи. А мне еще и показалось, что голос знаком. Я соскочила с подоконника и кинулась к двери, но она оказалась заперта снаружи. Вот косые демоны! Добренькие хозяева, да… Ну и ладно. Я в нижнем мире от замужества сбежала, поломав свою судьбу в щепки, а тут меня просто дверью хотят удержать? Смешно.
Окно достаточно большое, а второй этаж — не проблема для того, кто в горах по таким кручам лазил, что снизу самой смотреть страшно. Иначе некоторые редкие травы не добыть, и все молодые послушницы к середине третьего года обучения могли посоревноваться с самой ловкой горной козой. А здешние дома еще построены как будто специально для скалолазок — полно выступов, карнизов и украшений. Спуститься по стене во двор — как с детских качелей спрыгнуть.
Когда подошвы моих сандалий коснулись булыжников, которыми был вымощен двор, я на несколько мгновений замерла. Но нет, тихо. Никто не поднял тревоги и не заметил, что ценная пленница сбежала. Отлично.
Я прекрасно запомнила, с какой стороны донесся стон Лильрина. Этому в обители учили особо — бывает, что раненого надо сначала найти, например в лесу или под обвалом. Так что я уже знала примерно, куда красться. И даже темнота не помеха — узкий серп луны хитро улыбался среди кисейных облаков, а мне этой малости было достаточно. Шаг за шагом, вдоль стеночки, осторожно и тихо, прячась в тенях. Этому я не в обители научилась, а еще дома, но умение пригождалось не раз. Вот и теперь…
— Можно сказать ей, что шадаг сбежал. — Мужской голос, раздавшийся буквально в двух шагах, за декоративным выступом стены, заставил меня замереть и затаить дыхание. — Даже не обязательно говорить, что он убит при попытке к бегству. Просто исчез, и все. Думаю, так для всех будет лучше. Их все равно убьют, если девушка не пройдет испытание, а если пройдет — ей хватит сложностей и без этого проходимца. Погрустит немного из чувства ответственности и успокоится, он явно ей не близкий друг.
Я крепко зажмурилась и очень медленно выдохнула. Но с места не двинулась, потому что эти двое — а в одном из них я по голосу узнала черноволосого носатого «ворона» — продолжали разговор.
— Узнал что-то стоящее?
— Слишком мало времени для настоящей пытки, а боль этот шадаг терпеть умеет, он воин. Что ему мой кнут. Поэтому я предлагаю объявить его беглецом, а самого перевезти в подвалы казармы и вот там расспросить как следует. — В голосе Ворона слышалось деловитое нетерпение, ему явно досаждало неуместное упорство пленника. — Сведения о прошлом новой светлой пригодятся командованию. Мы, конечно, храним их как главное сокровище Росшанхорна, но никому не нужно, чтобы эта сила окончательно вышла из-под контроля.