Слабость иногда учит нас лучше, чем сила и успех. А значит… я пока не буду мешать Лильрину постигать его уроки.
— Вы можете приказать ему не приближаться к тренировочной площадке, а можете каждый день лечить его тело. — Сириан улыбнулся мне, но как-то грустно.
— Все, теперь пусть отлежится, и к вечеру будет полностью здоров, — прервала нас Маирис, которая все это время, как выяснилось, внимательно наблюдала за моей работой. — Прикажи ему перейти вон туда. — Она ткнула подбородком на циновки у стены, на небольшом возвышении. Там у нас обычно после сеансов целительства отлеживались пациенты. Под полом в том месте проходили трубы от общих печей, и поэтому лежанки всегда были приятно теплыми. — Я проконтролирую, и, как только уровень его Цы восстановится, пусть идет и работает. А ты, детка, тоже займись своими прямыми обязанностями, тем более что после тренировки на шадаге мне не страшно доверить тебе своего племянника.
— Только надо будет принести ему поесть, — напомнила я скорее самой себе, глядя, как Лильрин с некоторым еще трудом встает и поправляет одежду. Да, я ответственный человек и помню, что слуг надо не только заставлять работать, но еще и вовремя кормить. И вообще.
— Иди и ложись куда сказано.
Это я добавила, обращаясь уже непосредственно к Лильрину, потому что он застыл на месте как истукан и очень заметно было, что он на том же упрямстве пойдет мести двор прямо сейчас, сводя к цаплиной скорлупе все мои старания. А так — прямого приказа ослушаться он не мог, поэтому сжал зубы, выдал дежурное «да, госпожа» и отправился на лежанку.
— Сейчас сменю циновку. — Маирис проворно метнулась в угол и действительно постелила на пол свежее плетеное полотно. В целом это была обычная процедура — после каждого пациента подстилку меняют, но сейчас оно выглядело так, словно целительница не могла позволить, чтобы ее племянник даже прикасался к тому месту, где лежал «нечистый шадаг».
Сириан улыбнулся и стал снимать камзол. Я вздохнула. Почему у меня впечатление, что я попала не в верхний мир, а в детский стишок про двух упрямых рогатых дураков?
«В этой речке утром рано утонули два барана».
Может, потому, что заметила быстрый обмен взглядами и мне почудился в них лязг стальных клинков?
Что интересно, с Лильрина я только рубашку стащила, когда принималась за лечение, штанов не трогала. А вот Сириан раздевался как положено — до набедренной повязки, которая в этом мире была странная — такие очень-очень короткие облегающие штанишки из мягкой эластичной ткани. Я сама такие здесь научилась носить, это оказалось безумно удобно, как и такая же короткая кофточка на грудь с затейливыми вытачками и утяжками. То есть мне-то пока поддерживать особо нечего, а у многих девиц тут молочные плоды о-го-го еще до рождения детей, так без этой штуки совсем бы беда.