Однако Бетти тут же вернула себе безмятежный вид и продолжила водить щеткой по свободно струящимся локонам, медленно и почти медитативно.
Ярвуд, подойдя к жене со спины, осторожно перехватил ее руку и забрал щетку, чтобы самому поучаствовать в наведении красоты. Бетти как-то загадочно улыбнулась в зеркале и позволила ему это без сопротивления. Но при этом буквально на мгновение длинные ресницы опустились, скрывая загоревшийся во взгляде лукаво-хитрый огонек. Вот на секунду! И потом как не было ничего, спокойствие и безмятежность.
Спустя почти минуту тишины Яр отложил щетку в сторону, погладил жену, откинув копну ее волос, чтобы не мешалась. И, наклонившись, сначала пощекотал теплым дыханием, а затем принялся нежно целовать сначала шею, потом плечи и спину, плавно сдвигая халат вниз.
Некоторое время Бетти явно наслаждалась этим, без сопротивления позволив шелку соскальзывать с плеч, но в какой-то момент неожиданно ловко подхватила халат, не дав упасть с груди. Вывернувшись из рук не ожидавшего такого маневра Ярвуда, девушка встала с пуфика и поплотнее закуталась в темно-синюю с отливом ткань.
– М-м-м, вы очень хорошо целуетесь, мой лорд. – В глазах Бетти снова мелькнули и пропали лукавые чертики. – И массажист из вас вышел бы великолепный. Не пробовали себя на этом поприще?
Вообще, она вела себя странно, словно дразнила. Вроде бы поддавалась, а когда уже была почти в руках – вдруг оказывалось, что ничего подобного, лань опять ускакала и все надо начинать сначала.
Отступление первое
Боги бездны, это как наваждение. После стольких лет безуспешных поисков, отчаяния. Эти глаза… в которых ни тени узнавания. То есть… привычная приветливая вежливость ученицы к учителю, симпатия, уважение. Но она его не узнает!
Проклятье! За эти годы он потратил состояние на услуги сыскных агентств, на взятки в полиции... Даже на каких-то шарлатанов-предсказателей, когда окончательно отчаялся. И при этом умудрился не увидеть ее под собственным носом! На расстоянии вытянутой руки. За первой партой, как раз напротив преподавательской кафедры.
И она все эти семь лет пряталась и уродовала себя так искусно, что у него даже мысли не возникало. Как? Почему? Ну ладно, волосы скрыты нелепым платком, а глаза – толстыми стеклами очков. Но движения, жесты!
То, как она поправляет выбившийся локон, как смотрит чуть в сторону и вверх, когда задумывается на секунду перед ответом, это легкое пожатие одним плечом и склоненная голова… Даже имя! Лиз… Лиззи… Где были его глаза все семь лет?! Как?! Как он мог ее не узнать?! И почему она была так долго совсем рядом и не дала о себе знать?! Почему не узнает?!