Вернувшись к Питу, Мираж нашел его пинающим Кнута в живот. Он не тронул лица коротышки, о чем Мираж попросил его, прежде чем уйти за Кавалерией, но по остальному тела негодяя прошелся знатно. Кнут только содрогался от его ударов, беззвучно шептал проклятия, но не смел кричать. Он последний человек, которому могли помочь крики о помощи. В действительности, они бы ему навредили. Поняв, что его жизни ничего не угрожает, Кнут больше всего боялся, что кто-то из разбойников проснется и увидит его, своего командира, в таком положении. В тот момент, когда Мираж поравнялся с разошедшимся не на шутку ковбоем, вымещающим на нем свою злобу, послышался стремительный цокот женских туфелек по скале, и спустя мгновение дождь заглушил хлесткий звук пощечины.
— Ах ты подлец! Как ты посмел встать между мной и Форрестом?! — мимика прекрасного лица Энни, обоих его половин, симметричных, как крылья бабочки, сейчас, когда девушка была в ярости, порхала, подобно этим самым крыльям. Бедный ковбой только и смел, что принимать легковесные удары копыт этой своенравной козочки, опустив глаза вниз. Он не пытался оправдываться, был виноват перед Энни и рад своей вине, а глаза прятал, верно для того, чтобы она подумала, что ему жаль, и поскорей его простила. Представься ему возможность обратить время вспять, он бы ничего не изменил, точно также унес бы Энни из-под венца, как поступил. Теперь Мираж видел, что Энни нисколько его не любила, но ненавидела, должно быть, сильнее, чем даже деспотичных родителей и вообще кого-либо в своей жизни. Ненависть и любовь — чувства близкие по своей силе и в некоторых исключительных случаях способные к перерождению друг в друга. Только куда чаще любовь становится ненавистью, чем обратно. Случай же Пита и Энни не был исключительным, он был безнадежным. В народе ходит пословица: «Милые бранятся — только тешатся!», здесь не было милых, только разбойник и похищенная им девушка, насильно отлученная от семьи и этого ее Форреста. Каким бы негодяем последний не был, Мираж увидел также и то, как много Форрест значит для нее.
Разведчик вышел к Энни из темноты, привлек испуганную его внезапным появлением девушку к себе и сказал: — Конечно же, дорогая моя, мы вернем тебя возлюбленному! — говоря это, он подал Питу неприметный знак рукой, и ковбой понял, что разведчик хитрил. Голос Миража был сладок, легок и обволакивающ, как дым кальяна, а лицо его приобрело восточные черты. Словно сами тени сложились на нем таким образом, что исказили облик Миража, превратив его почти в южанина. — Но сначала! — глаза Миража блеснули дьявольским светом. — Сначала мы заключим с тобой сделку! Ты поможешь нам кое в чем, дорогуша…