Дни становились дольше, пробираться вперед — все труднее. Экспедиция давно жила только охотой и собирательством, храня остатки нескоропортящихся продуктов и изредка пополняя их запасы вяленым мясом добытых в прериях зверей. Было несколько случаев массовой травли: поноса, разразившегося в первый раз от беспечно съеденных, неизвестных науке ягод, во второй — из-за опрометчиво брошенных в котел корешков опять-таки неизвестного науке растения, по всей видимости, содержащего в составе своих соков вещества, влияющие на работу желудочно-кишечного тракта. Шарль Тюффон, питавшийся из собственных запасов, с тех пор подшучивал над людьми, называя их своими естествоиспытателями, он тщательно и в деталях описывал каждое такое непредвиденное обстоятельство в своем дневнике. Люди лишь мрачно косились на него в ответ, молча дивясь тому, как может этот изнеженный аристократ — этакий баловень судьбы, которому дома не сиделось — оставаться спокойным и жизнерадостным с учетом всего происходящего, тогда как они — ее пасынки — возненавидели прерии в первые же дни путешествия и уже устали делать зарубки на дорожных посохах и бортиках телег, под покровом полотняных навесов которых ночевали. Не сегодня-завтра и запасам Шарля придет конец, и тогда ему придется питаться, если и не из общего котла, то уж точно общей для всех них пищей, и кто его знает, может, следующий корешок окажется не просто природным слабительным, но отравой похуже? Может, они после очередного приема пищи и вовсе не проснуться? — тот же вопрос занимал и Брэндона, и его сына Дейва, и вообще, кажется, всех, кроме Шарля. Шарль был спокоен и весел, он был настолько увлечен путешествием, что наемникам, глядя на его одухотворенное лицо, оставалось лишь вздыхать и сокрушенно разводить руками, — теперь все понимали, что домой они вернутся еще не скоро.
Брэндон, уполномоченный следить за порядком, во время движения процессии повозок обычно ездил из одного ее конца в другой на своей лошади, вверенной ему в пользование Шарлем, приглядывая таким образом за караваном. Однажды он заехал немного вперед по намеченному маршруту, чтобы разведать обстановку за холмами, внезапно нарисовавшимися на горизонте перед экспедицией. Еще на подходе к холмам он услышал шум воды и пришпорил коня. Вскоре радостный крик огласил округу, переполошив куропаток, гнезда которых скрывались в траве, растущей вниз по склону, — выбравшись на вершину одного из холмов, Брэндон увидел полноводную реку.
Это была Йеллоуотер — первая река Прерикона, открытая цивилизованным человеком. Ее желтые от примеси в них глины и песка воды бурлили, протекая немного под наклоном. Из-под поверхности беспокойных вод то и дело показывались, а затем вновь уходили на глубину серебристые тела рыб. Ниже по течению русло реки выравнивалось и ветвилось многочисленными оттоками, один из крупнейших из них впадал в Голденуотер — самое большое из озер Прерикона, именуемое также Золотым морем.