Прочтя письмо, Брэндон бросил его на кипу незначительной бухгалтерии, которую использовал обычно для растопки камина, — такой вот конечный этап бумагооборота или перевода дерева, как называл его сам мэр Брэйввилля, обращаясь с ценными бумагами, как с быстрогорящими поленьями. Той же осенью письмо поглотил огонь. Брэндон ничего не ответил, но со знанием дела отметил для себя, что месье Тюффон здорово выучился шпарить оставшейся левой рукой. Сам он не мог похвастаться такой же чистотой речи, изящностью слога и красотой почерка, но уделив множество часов чтению книг и постижению тех наук и дисциплин, которые в молодые годы считал слишком мудреными и не для своей четы, Брэндон научился ценить высокое мастерство другого человека в обращении с пером.
Это письмо из прошлого почти не тронуло его. Много лет прошло с тех пор, а он уже был слишком древним и сухим, чтобы плакать, даже вспоминая о погибшем сыне. «Что было, то прошло!» — так думал Брэндон, в прошлом столь ненавистный ему Шарль Тюффон теперь стал для него никем. Есть два типа стариков: одни вспоминают былое, оттягивая тем самым мысли о неизбежном, другие и ближе к смерти продолжают жить настоящим днем. Брэндон принадлежал ко второй категории стариков, Шарль раньше времени приобщился к первой.
Адрес отправителя, указанный на конверте, лишь подтвердил Брэндону то, что он и так знал из проверенных источников: это была первая и последняя экспедиция Шарля Тюффона, после которой он заперся у себя в родовом поместье и сел за написание трудов. Научные работы возвели его личность на пьедестал почета и уважения в обществе ученых и светских людей, озарив ореолом живой легенды и сделав идолом поклонения многих поколений молодых авантюристов от мира науки. Он, однако, и сам достиг преклонных лет, хотя и уступил в конечном итоге Брэндону в долголетии, скончавшись в один с ним год. Ближе к концу своей жизни Шарль все чаще вспоминал о молодости и об ошибках прошлого, за многие из которых ему или близким ему людям пришлось заплатить высокую цену. Он так ни разу и не познал такой же искренности дружбы, как та, что объединяла некогда его, ученого и выходца из древнего и уважаемого рода, и Дейва, молодого охотника, сына фермера и следопыта.
В несколько раз приумножив наследство своего отца, он скончался от цирроза печени в обществе лизоблюдов и жадных до наживы женщин из знати, о родственных связях с многими из которых большую часть жизни даже и не догадывался, узнав о них только на смертном одре. Близкая смерть не помутнила его ум, Гнозис дорого берет, но платит тоже изрядно: вплоть до последних своих дней прикованный к постели Шарль оставался при памяти и вынужден был терпеть алчных ублюдков у своей кровати. Каждый раз, когда Шарль просил воды, эта стая стервятников бросалась за стаканом, чуть ли не подставляя друг другу подножки или отвешивая оплеухи. Смотреть, как понаехавшие кретины ненавидят друг друга и пытаются во что бы то ни стало ему угодить, было для Шарля единственной отрадой вплоть до смертного часа.