Плодоносящая. О женской зрелости (Валяева) - страница 42

Дети от такой хорошей мамы либо разбегаются совсем (потому что и так уже слишком много должны), либо всю жизнь сидят на шее и пользуются ее безотказностью. Им тоже по закону равновесия приходится быть плохими — даже если они будут очень стараться остаться хорошими.

Подруги и друзья у хорошей девочки ненастоящие. Им не важно, что она чувствует. Ведь ей самой это не важно, зачем же они будут об этом задумываться? Зато она всегда придет на помощь и ничего не попросит взамен. Но:

«Любовь да будет непритворна…»

Рим. 12: 9

Библия учит нас, что любовь несовместима с притворством. Любовь всегда искренна. А значит, человеку, который притворяется, пусть даже надевая самые красивые и благостные маски, этой любви не хватает, как путнику в пустыне — воды.

Хорошая девочка — это всего лишь одна из стратегий поведения. Очень энергозатратная и практически не эффективная. Я предпочитаю быть собой. В этом гораздо больше смысла и силы. Сейчас я — просто жена, мама и женщина. Неидеальная, небезупречная. C не заправленной вовремя кроватью. Но раньше я была хорошей девочкой. Очень хорошей… Слишком…

Лекарство для одной хорошей девочки

Мне повезло. Господь послал мне подарок, часто напоминающий о том, как вредно быть хорошей для всех. Как важно не предавать из-за этого саму себя. Как хорошо быть честной и открытой в отношениях с собой и с другими. Подарок, благодаря которому я запомнила, что принцесса — это не только красивое платье и хорошие манеры.

Когда мне было двадцать, у меня в груди обнаружили опухоль. Вот так просто, раз — и все. Я долго тянула и надеялась, что само рассосется и пройдет. Но не проходило. Пришла к врачу. Сделали пункцию — опухоль оказалась доброкачественной. Но, поскольку она была большая, ее предложили вырезать. Не знаю, как бы я поступила сейчас, но тогда мне просто стало очень страшно.

Я сидела в очереди к врачу с бабушками и дедушками. Мимо провозили старушек с капельницами в полубессознательном состоянии. Иногда кто-то из них кричал от боли. Все это — в гробовой тишине онкодиспансера. Было жутко. Мне всего двадцать лет. Что я здесь делаю? У меня нет еще ни мужа, ни детей, моя жизнь только началась, я еще ничего существенного не совершила. Так почему же я здесь?

Операция прошла успешно. Месяц с повязками и перевязками. Потом заживление рубца. Сейчас у меня на груди шрам. Он уже не такой яркий, но такой же большой. Когда я смотрю на него, я вижу свою боль. И больше не хочу быть хорошей. Каждый раз, когда я кормлю грудью малыша, я вижу его бездонные глаза и рядом — напоминание о том, как опасно делать вид, что ты идеальная. Как опасно стремиться к этому, предавая себя.