Да и в личной переписке (сохранившиеся письма приводятся в Приложении 1) отец ободряет сына, хотя и изредка, как кажется, в чуть снисходительном тоне. Но то слова, а поддержка на деле куда важнее.
Литература оказалась особым («особым» – слабо сказано) видом искусства для Владимира Набокова – младшего, но для его отца изящная словесность была лишь одной из прекрасных страстей в ряду прочих. Даже во время профессиональных поездок в качестве юриста он всегда находил время для посещений музеев, выставок и театров. К примеру, его брат Константин рассказывал, что ВДН в 1906 году ездил вместе c другими родственниками в Брюссель, и там они посещали музеи и прочие туристические достопримечательности. В 1913 году, будучи в Копенгагене в качестве делегата конгресса Международного союза по уголовному праву, Набоков восхищался красотами и сокровищами (и сокровищницами!) датской столицы. Сколько Набоков успел увидеть в Англии, можно только вообразить (кое-что он описал в своей книге, но явно не все), а посещая Национальную галерею, он невольно проводил параллели с близким ему Эрмитажем, отмечая, какие художники из представленных в Лондоне есть в Петрограде, каких нет. При этом имена, упоминаемые Набоковым, выдают в нем незаурядного любителя живописи, и даже не просто любителя, но и коллекционера.
Набоковское собрание картин не было огромным, хотя вполне достойным. Собирать картины начал Николай Илларионович Козлов (1814–1889), дед Елены Ивановны Набоковой, и к ноябрю 1917 года коллекция насчитывала несколько десятков достойных экспонатов, которые были захвачены большевиками. На сайте Набоковского музея в Санкт-Петербурге говорится, что в коллекции семьи были картины, рисунки и акварели Бенуа, Анисфельда, Рейсдела, Беккафуми, Лингельбаха, Эвердингена, Романино, Тениерса, Остаде и многих других (в других источниках указываются еще такие художники, как Якопо Пальма – старший, Педро Орренте, Ари де Войс, Питер Симонс Поттер, Алларт ван Эвердинген). Среднему и тем более начинающему любителю живописи эти фамилии мало о чем скажут, разве что за исключением Бенуа, но специалистам о вкусе владельцев скажут, наоборот, многое, и исключительно комплиментарное.
При этом немалая часть коллекции не была атрибутирована – в описи то и дело встречается «неизвестный автор». Сохранился и список картин, принадлежащих Ольге Николаевне Рукавишниковой, маме Елены, «с пометкой, написанной от руки, что опись была найдена в доме Набоковых, и часть картин, упоминаемых в ней, соответствует тем произведениям, которые были обнаружены» (так указано на сайте музея).