Oberlichtsaal в переводе с немецкого – зал с верхним светом. Его освещали три лампы, которые выглядели не как люстры, а как огромные окна-люки в потолке. Бернбургерштрассе существует по сей день, однако дома под номерами 22 и 23 – просто жилые дома, ничего интересного. Комплекс зданий филармонии (теперь, говоря о ней, добавляют слово «старая») был разрушен 30 января 1944 года в результате авианалета союзников.
С кем Набоков пришел на лекцию Милюкова, точно неизвестно. Члены семьи остались дома, в зале присутствовали его друзья Август Каминка и Иосиф Гессен, однако пришли ли они вместе или поодиночке, мы не знаем. Во время лекции Набоков сидел рядом с Каминкой.
Место действия без сложностей восстанавливается по рассказам очевидцев. Зрительские места в Oberlichtsaal были поделены на четыре примерно равные части с вертикальным и горизонтальными проходами. Передняя часть партера – 13 рядов по 15 кресел слева и столько же справа. Кроме того, справа и слева поставили по одному ряду стульев для приглашенных гостей – среди них был и Владимир Набоков. Он расположился, как писала газета «Руль», у прохода, ведущего в лекторскую комнату. Рядом с ним сидели Каминка и другие знакомые. По другую сторону прохода, около стены, за столиками печати работала группа представителей прессы.
Началась лекция. Милюков сидел в центре сцены. Он говорил в том числе о том, что в Америке, как мало где еще в мире, русский вопрос решается столь спокойно и столь объективно, а еще – русский вопрос решается американцами «в наиболее желательном для нас, русских, смысле». Он говорил об отличительных чертах эмиграции, о возможном (с его точки зрения) развитии событий в мире, о российском монархизме и революции, о завершившейся Вашингтонской конференции, где обсуждались морское вооружение и проблемы Дальнего Востока, о планируемой финансово-экономической Генуэзской конференции (она прошла в апреле – мае 1922 года). «Большевистский режим заканчивает свой цикл», – сказал Милюков. И объявил о конце первой части лекции.
Он начал спускаться с эстрады и направился было в лекторскую комнату. Раздались аплодисменты публики. Как потом рассказал Август Каминка, Набоков спросил, почему тот не аплодирует, – вероятно, это были последние слова ВДН.
Сразу после этого в проходе между первым рядом и эстрадой появился некий молодой человек, лысеющий блондин невысокого роста в черном пиджаке («с неприятным лицом дегенерата», – сказал позднее кто-то из свидетелей), который, по одним показаниям, занимал место в первом ряду (по его собственным словам – во втором). Подойдя на расстояние в несколько шагов к Милюкову, который остановился как раз перед Набоковым (в газете «Накануне» писали, что поза ВДН «показывала намерение проследовать за Милюковым в лекторскую комнату»), и, выкрикивая фразу «За царскую семью и Россию», молодой человек выхватил револьвер и произвел один за другим несколько выстрелов. Выстрелы были очень тихими и в первый момент показалось, что стреляют холостыми зарядами, но, когда за первым выстрелом последовали другие, стало ясно, что стрельба идет боевыми патронами и направлена именно в Милюкова. После первого выстрела один из присутствующих (его фамилия сохранилась: доктор А. Н. Аснес, еще один представитель кадетской партии) специально толкнул Милюкова, повалив его на пол и силой удерживая его в этом положении. Именно это и спасло ему жизнь в первую секунду. Выстрелами были ранены политик, представитель Партии народной свободы Лев Эльяшев, Август Каминка и Полина Португейс, жена журналиста, социал-демократа Семена Португейса, и сам Аснес.