В конце концов, работа была закончена и выборы назначены. Но обстановка, в которой им надлежало протекать, была окончательно испорчена. Если в мае месяце, когда Набоков писал свой призыв не брать en bloc русской революции, можно было еще питать какие-то иллюзии, то в осенние месяцы, когда в Собрании узаконений стали одна за другой появляться отдельные части Положения о выборах в Учредительное собрание, власть оказалась окончательно расшатанной.
Ее всячески чинили и подмазывали за эти месяцы. Набоков, быстро – после ухода с должности управляющего делами Временного правительства – занявший одно из первых мест в составе руководителей кадетской партии, принимал участие во всех бесконечных эпизодах междупартийных переговоров «о конструкции власти», как тогда говорилось. Он приходил в полное отчаяние. Людьми в ту минуту владели в России слова, не воля. Психоз слов порождал безысходное всеобщее безволие. От «полноты власти» остались только жесты Керенского. Набоков вкладывал во все эти попытки столковаться с левыми и помочь беде самую строгую добросовестность и добрую волю. Даже близким он не сознавался в том, что в последние месяцы Временного правительства было, я убежден, его внутренним смертным приговором февральской революции. Он пользовался, я знаю, доверием левых и всегда защищал публично и в партии так называемый «коалиционный» принцип.
Оставалась последняя надежда и последняя ставка – Учредительное собрание. Набоков баллотировался и был избран. Он деятельно вел предвыборную кампанию, постоянно выступая на митингах в Петербурге и Петербургской губернии. Продолжалась работа и другого рода. После закрытия совещания по выработке закона об Учредительном собрании в качестве его преемницы оставалась действовать для руководства выборами и разъяснения избирательного закона так называемая Всероссийская комиссия по выборам в Учредительное собрание. В. Д. Набоков был ее товарищем председателя. Вы помните, что выборы в Учредительное собрание происходили после большевистского переворота. Комиссия продолжала заседать, следя ежедневно, как рушилась всякая законная почва для выборов. В качестве товарища председателя Комиссии Набоков подписал 8 ноября воззвание от имени Комиссии, кончавшееся словами: «Тягчайшая ответственность перед родиной падет на всех, кто дерзнет покуситься на правильность избрания Учредительного собрания, с которым вся страна связывает ныне свои надежды». Эти слова были заключительным аккордом всей организационной работы эпохи Временного правительства, кануном последнего поражения организационной формулы февральской революции. Через несколько дней на заседание Всероссийской комиссии вошел взвод солдат, принесший собственноручно написанное распоряжение Ленина об аресте «кадетско-оборонического состава» комиссии: В. Д. Набоков и все мы были отведены в Смольный.